Он быстро взглянул на отца и согласно наклонил голову:
- Хорошо. Я… согласен!
- Что? – с подозрением посмотрел на него Марцелл, никак не ожидавший
столь быстрого согласия сына.
- Согласен! – повторил тот. – Но… при одном условии. Когда мы вернемся,
ты поговоришь с отцом Нектарием. Я тоже хочу, чтобы ты знал, от чего
отказываешься!
- И о чем я должен с ним говорить?
- Ни о чем! Тебе даже не нужно будет ничего говорить! Просто придешь и поглядишь…
то есть, послушаешь!
- Ну, если так, то ладно.… Приду и посмотрю! – усмехнулся Марцелл.
-Правда? – обрадовался Крисп.
- Обещаю! Хотя, думаю, после нашего возвращения, в этом уже не будет
никакой надобности! – предупредил Марцелл и протянул сыну золотую монету. –
Бери! Это тебе - на мелкие расходы!
- Что это? - не понял тот, никогда не державший в руках ничего больше
серебряного денария...
- Римский ауреус. На него ты и сам сможешь купить в Афинах все, что
захочешь! Я выбрал для этого самую полновесную, красивую монету и подписал ее
тебе на счастье. На счастье и держи!
Золото ослепительно красиво блестело, притягивая взгляд. На одной стороне
был изображен император. На другой – стоящая в скорбной позе женщина. Над ней
было написано – «Дакия». В те времена не было газет, и информацию черпали из
монет. По ним узнавали, кто стал новым императором, над кем он одержал
очередную победу, а также о том, что он заболел, выздоровел или наоборот… Судя
по этому золотому, Деций только что победил Дакию. Крисп принял монету,
удивляясь её приятной тяжести, поднес ближе к канделябру и с благодарностью
оглянулся на отца. Прямо под суровым профилем императора Деция на ней и правда
была выцарапана небольшая «F» - первая буква латинского
слова «счастье»…
4
Наконец,
показался и сам порт…
«Тень молнии» стремительно приближалась к Афинам.
О том, что скоро крупный порт и длительная стоянка, теперь можно было
догадаться и без слов Плутия или отца.
Несмотря на ранний час, команда корабля повеселела. Оживились и
пассажиры. Матросы приводили в порядок палубу, надраивали до красного блеска
медные части судна. Повар, накормив всех раньше обычного, чистил большой котел
на керамической плите у основания мачты. Гребцы более энергично, чем всегда,
налегали на весла. И, тем не менее, келевст поторапливал их, хотя и не пускал в
ход свой сыромятный бич.
Наконец, показался и сам порт, с видневшейся издалека статуей Афины,
позолоченное копье которой блеснуло в первых лучах восходящего солнца.
Капитан сказал что-то кормчему, и тот налег на рулевое весло, давая
паруснику новый курс.