Одна за другой слышались команды:
- Убрать паруса!..
- Малый ход!..
- Налечь на вёсла!..
- Полный ход!
- Сушить весла по правому борту!
- Убрать весла!
- Отдать якорь!
И, наконец, самое долгожданное:
- Спустить трап!
Крисп шел следом за отцом, сжимая в кулаке подаренную монету. Всю ночь и
утро он провел неспокойно. У него было такое ощущение, будто кто-то столкнул
его с высокой горы, и теперь он делал то, чего не надо было делать, и самое
странное – был совсем не против этого! Он не мог понять, что происходит с ним,
и это еще больше раздражало его. Закончилось всё тем, что, проходя мимо юнги,
который, уже не глядя на него, старательно мыл поручни, Крисп вдруг вспомнил,
сколько тот заставил его мучиться, ждать, страдать, и с такой злобой пнул
медное ведро, что оно, разливая грязную воду, покатилось по палубе…
Марцелл шел впереди, и не заметил этого. Зато отец Нектарий прекрасно всё
видел. Потеряв осторожность, он захотел окликнуть, вернуть Криспа. Но тот уже
ступил на верхнюю ступеньку трапа, и пресвитеру осталось лишь проводить его
запоздалым, не на шутку встревоженным взглядом…
Глава
четвертая
1
Только
теперь Крисп понял, что он натворил...
Все порты древности были чем-то похожи и существенно отличались друг от друга
разве что размерами. В этом отношении Афины могли уступить, пожалуй, только
Остийской гавани Рима.
Каких только кораблей не было здесь! Каких товаров не сгружали!..
Крисп ошеломленно оглядывался по сторонам, а отец с воодушевлением
говорил:
- То, что ты видишь сейчас, лишь жалкое напоминание о былом величии этого
города! Так ли здесь было, когда не Рим, а Афины были столицей всего мира?
Купцы со всех концов Ойкумены[7]
почитали за честь доставлять в этот порт свои лучшие товары. А сейчас сюда
привозят то, что остается от покорившего Элладу, а следом и весь мир, – Рима!
Но и то, что «оставалось», впечатляло.
Отец с сыном шли по огромной портовой площади, следом за охранником,
который, как мог, расчищал путь. Второго охранника Марцелл оставил сторожить
каюту.
Со всех сторон их теснил народ.
Торговцы съестным и разными заморскими диковинками на все голоса зазывали
покупателей.
Оборванный моряк, держа в руках обломок корабельной доски, жаловался
всем, что потерпел кораблекрушение, и просил милостыню.
Надсмотрщики, следуя за важным купцом, вели на городской рынок-агору,
привезенных с далекого Эвксинского порта, рабов.
Несмотря на весь этот шум и толкотню, настроение Криспа стало постепенно
подниматься. На ходу он приценивался к знаменитым греческим пирожкам - на меду,
с козьим сыром и маслом, которые, горячие и действительно необыкновенно
вкусные, тут же покупал ему Марцелл. Ему приглянулась красивая раковина с
морских глубин, отец подарил ему и ее…