Марцелл помолчал, успокаиваясь, и
прерывистым голосом продолжил:
- А через
месяц мне сообщили, что моя жена, после страшных мучений казнена в Александрии,
как... христианка! Я выяснил и узнал всё... Оказывается, за время моего
отсутствия, ее обманом вовлек в свою веру пресвитер Нектарий! Подумать жутко:
моя Аврелия вместе с этими безумцами кланялась ослиной голове и приносила в
жертву невинных младенцев!
- Прости, Марцелл,
- осторожно возразил Скавр. - Я тоже всякое слышал о христианах, но, общаясь с
ними на рынке, в лавках, не могу сказать о них ничего худого. Больше того - я
предпочитаю иметь дело именно с ними, потому что не помню ни одного случая
обмана или жульничества с их стороны. Нет - было. Один раз... Но на следующий
же день, обвесивший меня зеленщик, принес извинения и возместил ущерб вчетверо!
- Что, конечно, ты утаил от меня?
- беззлобно уточнил Марцелл.
- Было дело!..
- виновато улыбнулся Скавр и снова стал защищать христиан: - Да, они все делают
на своих собраниях в тайне. Но сам рассуди, как они могут пить кровь младенцев,
если им запрещено вкушать даже кровь животных? А что касается ослиной головы,
так они просто смеются, что мы верим в это!
- Послушать тебя, так ты сам
христианин!
- Нет, как бывший воин, я
поклоняюсь Митре, и привык говорить только правду!
- За это я и
взял тебя управляющим! - согласился Марцелл. - Как и за то, что мне
рекомендовали тебя, как самого исполнительного человека в этом городе. А теперь
о главном. Пошли в комнату!
Крисп услышал скрип половиц…
грохот упавшего медного таза...
- Я ничего не вижу, Марцелл! -
воскликнул Скавр.
- Ну, так сходи за фонарем! -
посоветовал отец. - А я пока постою здесь...
Одни шаги -
чужие, неповоротливые, начали удаляться, другие - легкие, родные, приблизились
так, что Криспу стало нечем дышать...
4
…Крисп весь обратился
в слух, боясь упустить хотя бы одно слово.
... Марцелл
сделал несколько шагов и остановился у разделявшего его с сыном поставленного
на бок родительского ложа. Судя по легкому позвякиванию золотого перстня по
дереву и сдавленным стонам, Крисп понял, что он, плача, гладит его.
Дыхание отца
становилось все тяжелее, громче, и он, наконец, дал волю своим чувствам, чего
не мог позволить себе на людях. Так река прорывает плотину... туча, нависшая
над городом, рождает грозу...
Первый раз в
жизни Крисп слышал, как плачет отец. Он уже не гладил - колотил кулаками
мебель, и захлебываясь рыданиями, повторял:
- Как ты
могла? Как ты могла?.. Но ты не виновата! Это - все он... Он!! Ты попалась в
его сети! Я долго терпел... Но теперь у меня, наконец, появилась возможность
отомстить! И я - отомщу!..