Он положил телефон себе на бедро, придерживая его одной рукой, непринужденно, будто бы и не закрываясь, прижал трубку к уху плечом, а другой рукой, спеша, пока Дева не отвела взгляд, недвусмысленно изобразил свою нужду в сигарете. Дева наморщила лоб, покрутила головой по сторонам, а затем выдвинула ящик со столовыми приборами и достала из него сигареты. Хорошо хоть, не забывчива… Она подошла к Филиппу походкой ровной, отнюдь не смущенной, но и не вульгарной тоже, продолжая смотреть на него безо всякого выражения — глаза у нее были прозрачные и голубые, но не такие темно-голубые, как у Зайки, а светло-голубые, почти серые — и протянула ему пачку с галантно выдвинутой наружу одной из сигарет, которую Филипп схватил с жадностью и нетерпением.
Тем временем Дева сообразила, что к сигарете полагался бы огонь — эта задача, видимо, была для нее сложнее, так как бессистемные ее поиски по кухне продолжались не менее пятнадцати секунд, пока она не обернулась вопросительно к Филиппу и он не ткнул пальцем в направлении новомодной универсальной плиты, над которой висела длинная и вполне традиционная газовая зажигалка.
Прикурив наконец (после чего Дева просто исчезла из кухни), затянувшись и испытав определенное удовольствие, Филипп вольготно сел за стол, водрузил на него пепельницу и телефон, а затем, освободивши уже обе руки, вскрыл бутылку водки и тоже с удовольствием, хотя и меньшим, отхлебнул из горлышка два приличных глотка. После этого он почувствовал себя немного лучше и прекратил затянувшийся монолог телефонной трубки с помощью нескольких интенсивных и кратких выражений.
— Но мы договорились?.. — заныла трубка.
— Я перезвоню, — пообещал Филипп.
— Точно?
— Точно, … ! Дай прийти в себя.
Он нейтрализовал докучный источник звука, совершил правильные действия со стеклянным шкафом и холодильником и в результате поимел стакан апельсинового сока с двумя ледяными кубиками. После глотка сока во рту стало совсем хорошо, да и водочка уже, похоже, начинала действовать. Филипп затушил сигарету и со стаканом сока в руке, позвякивая ледяными кубиками, звучно отхлебывая из стакана и шлепая по матовым кухонным плиткам босыми подошвами (теперь была его очередь производить побольше шума), дошел до лестницы и поднялся по ней, скрипя всеми подряд ступеньками и никого, конечно, не встретив по дороге. Затем он открыл дверь в спальню, на всякий случай бочком, но и тут никого не было («…вот интересно, если бы Зайка была дома и спустилась бы как раз…»); допил сок («…а пришла бы домой… а мы там с этой… а я там…») — и, что поделаешь, полез под душ («…удобно вообще-то ходить голым — не нужно специально раздеваться…»), так как складывающиеся обстоятельства в данный момент требовали именно этого.