Царь, мой Царь, когда же наверх, я устала… Встала в рост; разминаясь, стала ходить по подвалу: два шага вперед, поворот. Так же узники ходят в камерах. Отец… любимый Отец… Стоп, об этом нельзя. Адвокат. Как хорошо, что она девственна… нужна медицинская экспертиза, и чтобы все узнали ее результат. Может, тогда задумаются даже те, другие, к кому она не пойдет. Те, другие, их никогда не любили. Наверняка что-то подозревали — она чувствовала, что подозревали! — но поди докажи… Теперь они рады. Если первые откажутся от показаний, то вторые — сколько их? Раз… два, три… четыре, пять… всего пять? Ах да, еще эти двое: всего семь. Точно, семь. Многовато… Впрочем, шесть: она посчитала и участкового, а милиция, слышала где-то, не может быть свидетелем на суде. Шесть. Но ведь они не могли смотреть все вместе. Каждый видел что-то одно. Она припомнила ласки. Припомнила холодно, со стороны. Холодно — получилось! Она сумеет, сумеет! Она превзойдет свое тело — змея же превзошла! Значит, видели разное. Значит, будут по-разному объяснять! Значит, противоречат друг другу, врут? Нет, не пролезет… суть же не в том… не в деталях…
Она может начать их шантажировать. Против трех из шести у нее кое-что есть. Продумать, как это сделать, чтоб не прибили, не подкараулили. Да что там думать, это в любом кино. Напишет, что знает, заклеит в конверт, отдаст адвокату, а им покажет его расписку, что получил. Суки, они не знают, на что я способна. Как я их ненавижу, эти жирные рожи, заспиртованные мозги… Стоп, стоп. Ненависть в сторону, это нельзя. Завет. Царь, о Царь, я хочу наверх, хочу теплой воды, мягкой простыни… ну когда же, когда…
Мысли снова остановились — это был признак, что час, верно, прошел — и она медленно, измученно, неуверенно поднялась по лесенке, постояла на кухне, овладевая собой; таясь — по-настоящему! — осмотрела двор, осмотрела дом, вошла, избавилась наконец от ненавистного мокрого платья. О, как хорошо. Вода, как прекрасно. Мыло с хорошим запахом. Одежда — сухая, теплая, вообще без запаха, как хорошо. Печку топить нет смысла; плитка, еда. Если они не вернутся, надо сходить к ним, надо поговорить. Иначе каждую ночь… А Полкана, наверно, убили. Бедный Полкан, пострадал ни за что… Чай. Она пьет чай, а Он сидит в камере. О, какой ужас… Царь мой, Царь… Где Ты, Любимый? Кто теперь обиходит Тебя, оботрет, кто обласкает? Кто, кто приголубит Тебя? И кто приголубит Царевну?.. Горе, горе… Осиротела дочь Твоя, осиротела Царевна; некому их ублажить! Нет, сама я не буду так делать… нет, не буду, все это змей… лукавая гадина… вон, проклятый! прочь от меня, ничего не получишь… я не коснусь… не коснусь… Нет! Ах, я знаю, как надо… чувствую, как… я по-дру-гому… я свое получу… получу, вот увидишь! а ты останешься с носом, жалкий хитрец…