— Первый тост должен быть за Орден, ваше сиятельство, — серьезно сказала Марина, — за наше общее дело и лично за вас; потом выпьем за квартиру (точнее, за ее легализацию вместе с моей пропиской); потом за мое оформление в клуб; а уж потом, если останется (в чем я сомневаюсь) — за упокой души. За вас, ваше сиятельство!
— Ты подхалимка, — сказал князь с притворно недовольной интонацией и внезапно почувствовал, что к его глазам подступают слезы. Я становлюсь старым придурком, подумал он неприязненно. Успеть бы выполнить жизненную цель… Боже, подумал он, сколько надежд я возложил на эту хрупкую девочку. Справится ли она?
Они выпили.
— Напиток лучше, чем я ожидал, — заметил князь. — Не зря ты везла его из Китежа и хранила целых два года.
Марина расцвела.
— Вы вправду так думаете, ваше сиятельство?
— Ну разумеется, — с важным видом соврал князь.
— О, как я рада! Но вы что-то собирались рассказать о вскрытии, ваше сиятельство, — напомнила Марина, облокачиваясь на стол локтями, пристраивая подбородок к своим сложенным рукам и преданно заглядывая в глаза князю. — Вы сказали, что специально поинтересовались и что вскрытия как такового не было.
— Да, потому что он уже был вскрыт, — объяснил князь. — Мне рассказали некоторые подробности… Знаешь, ребенком я как-то прочел о цыганском способе приготовления ежа в пищу. Ежа обмазывали глиной и пекли на костре; по-моему, его даже убить не удосуживались. Это произвело на меня огромное впечатление — мне было так жаль милого, безобидного ежика, что я не мог заснуть и полночи проплакал.
— Я вас понимаю, ваше сиятельство, — задумчиво сказала Марина. — Я бы тоже плакала на вашем месте.
— Ну да. Ты, конечно, понимаешь, в чем был смысл такого обмазывания: в костре глина обжигалась и твердела; когда готовый шар разбивали, иголки отходили от тела вместе с этой обожженной массой, да и с кожей заодно.
— Понимаю, зачем вы мне это рассказали, — протянула Марина. — Действительно, отвердевающая лава должна была образовать конгломерат с одеждой Иванова, кожными покровами и даже, может быть, поверхностными слоями мышечной ткани. Конечно, о каком вскрытии можно говорить! Хорошо еще, кости сохранились — зубы в особенности; не то установление личности могло бы продлиться гораздо дольше, а значит, не было бы покамест ни моей прописки, ни этого китежского шампанского на вашем столе.
— Все в мире взаимосвязано, — философски заметил князь. — Однако ты хорошо выстраиваешь логические мостики; раз уж речь зашла о прописке и шампанском, полагается назначенный тобой второй тост. — С этими словами он наполнил стаканы и провозгласил: — За тебя со всеми твоими прописками, регистрациями и оформлениями!