Марина опять улыбнулась.
— Вероника, — сказала она укоризненно, — как-то раз я назвала тебя не безнадежной… но все-таки ты, кажется, очень трудный и капризный пациент.
— Но у нас перерыв, — заметила Вероника.
— Тем более мы не должны обсуждать личные темы…
Они вернулись за стол и обнаружили, что пепельницы за время их отсутствия так и не появилось. Вероника хмыкнула и демонстративно закурила новую сигарету, но бармен и тут не обратил на них никакого внимания.
— Вот сволочь! — громко сказала Вероника. — Ему до нас дела нет.
— Оставь, — махнула Марина рукой. — Вернемся к делу. Все, что я хотела узнать, я узнала до нашего перерыва; теперь — если хочешь, конечно — возвратись к свободному повествованию и опиши мне свою проблему так, как ты ее понимаешь сама.
— Разумеется, хочу, — хмыкнула Вероника. — Если помнишь, в конце марта выдались очень теплые дни. Как бы предчувствуя наш грядущий отъезд, я решила устроить большую уборку. Окна, просушка одеял… и так далее.
— Ясно, — сказала Марина. — Но с наступлением теплых дней это вполне естественно.
— Я перевернула в квартире буквально все.
— Тоже пока не вижу ничего ненормального.
— Я обнаружила тайник. Ну, может, тайник — это громко сказано… в общем, укромное место.
— Ага.
— Там было… попробуй угадать, что.
— Деньги?
— Нет. Не деньги, не любовные письма…
— Вероника, — напомнила Марина, — у нас же не треп… не нужно этой драматургии. Это был тайник Валентина? Я хочу сказать… не кого-нибудь из детей?
— Валентина, — сказала Вероника медленно. — Там были принадлежащие ему вещи… ну, трусы. Это были именно его трусы, понимаешь? Три пары.
— Хм, — сказала Марина, стараясь уразуметь смысл сказанного. — Три пары трусов в тайнике. Это все?
— Нет, — сказала Вероника, — то есть кроме трусов, там ничего не было, но это не все про трусы. Дело в том, что они были не совсем обычные. У всех этих трусов… этих пар трусов…
— Ну?
— Я боюсь, — сказала Вероника и понизила голос почти до шепота. — У них были вырезаны те места, куда упираются его чресла.
— Не поняла.
— Чего здесь не понять? — разозлилась Вероника, после туалета опять вполне смелая. Она машинально поискала глазами пепельницу и, не найдя, стряхнула пепел на пол. — Ты представляешь себе трусы?
— Мужские?
— Да какая разница! — Вероника отшвырнула сигарету куда попало, раскрыла сумочку, нервно покопалась в ней, вынула карандаш для бровей и нарисовала им силуэт на бумажной салфетке. — Вот трусы. А вот так вырезано. Ножницами, должно быть.
— Хм. Извини, я плохо соображаю в рукоделии…
— Только без намеков! — обиделась Вероника. — Во время сеансов я не камеристка, а пациент.