— я уже думаю о нем больше, чем о ней, веришь? да и перед ним что-то вроде вины — ведь я долгое время считала его серой, ничем не примечательной личностью. А видишь, как оно все повернулось, — грустно сказала Вероника и закурила еще одну, третью по счету.
— Бармен! — позвала Марина и открыла маленький словарик. — Уна сенисера, пор фавор.
Бармен вскинулся, засуетился за стойкой, присмотрелся к столу двух француженок и, вероятно, понял, чего они хотят. Через недолгое время он и впрямь принес пепельницу — и по пластинке жвачки каждой француженке в качестве regalo de casa.
За соседний столик сели двое русских — спортсменов, должно быть, судя по тому, какие они были могучие и как немедленно и вольготно принялись ругаться матом, предполагая, что никто вокруг не поймет. Две дамы понизили голос, чтобы спортсмены не догадались, что они тоже русские — и чтобы не стали поэтому приставать.
— Да-а, — протянула Марина, качая головой. — Озадачила ты меня, Вероника! Боюсь, однако, что это проблема вовсе не психоаналитическая, а в первую очередь детективная.
— Ты хочешь сказать, что пока не будет установлено истинное назначение этих трусов…
— Да, ты правильно поняла; может быть, все это настолько просто, что проблема отпадет сама собой. Может быть, он нуждался вовсе не в таких трусах, а в тех лоскутках, которые вырезал — тебе такое не приходит в голову?
— Но зачем тогда лоскутки?
— Да какая разница? — пожала плечами Марина. — Мужчины в основном идиоты; он мог использовать их, к примеру, для протирки очков или чего-нибудь вроде рыбной ловли. Не думаю, что это страшно или загадочно.
— Если ему нужны были лоскутки, — задумчиво сказала Вероника, — зачем он тогда трусы спрятал, а не выбросил?
— Может, просто забыл, — предположила Марина, — а может, жалко стало выбрасывать… Вижу, — добавила она недовольно, — зря я подала тебе мысль о лоскутках. Теперь будешь думать еще и об этом. Надеюсь, не купишь еще одни трусики, чтоб посмотреть, на что похож лоскуток?
— Дурацкий сеанс, — внезапно вспылила Вероника и едва не расплакалась. — Ты просто стебаешь меня… это что, норма такая — издеваться над пациентом? А как же врачебная этика?
Два спортсмена, заслышав русскую речь с соседнего стола, опешили от неожиданности и враз перестали материться.
— Петя, ё-моё, — тихонько сказал один из них, — сидим, выражаемся… а девочки-то все понимают.
— Ты думаешь? — засомневался другой.
— Бля буду! Надо бы типа извиниться.
— С х-- ли? Всю жизнь при бабах матерюсь.
— То Кизлев, а то заграница. Чуешь разницу?
— Ага. Давай шампанское им пошлем.