Ввиду почти полного отсутствия коммуникаций, станция как таковая — не очень сложный инженерный объект. Главное в станции — это как до нее добраться. Поскольку все до одной станции врезаны в мою память на всю жизнь, я хотел бы рассказать тебе их схему. Во-первых, тайна туннеля мне кажется интересной сама по себе; во-вторых, она может кому-то и пригодиться…
* * *
Мария умолкла. Наступившую тишину нарушал лишь свист ветра — высокий, почти перешедший уже в неслышимый диапазон, — да редкий стук под колесами.
— А дальше? — спросил Игорек.
— Дальше он рассказал мне про вагонетку (собственно, про цепочку, кнопку и унитаз), а потом начал рассказывать про станции, одну за другой, но я, конечно, тут же запуталась. Тогда он любезно пригласил меня посетить его еще раз, пообещав нарисовать все на бумаге.
— Ага.
— Накануне намеченного визита я позвонила ему, но мне сказали, что он серьезно занемог.
— Вот как, — тревожно прошептал Игорь.
— Мне передали конверт. В нем было то, что он успел нарисовать, с подробными комментариями и просьбой выучить это наизусть и затем уничтожить. Я так и сделала. Уча, я с радостным удивлением обнаружила несколько знакомых мест — ты меня понимаешь… Честно говоря, по ходу его рассказа я не очень-то верила ему; все это казалось мне, если попросту, бредом сивой кобылы.
— Да, — сказал царевич, думая о том, что он и сам не так давно оглядывал корыто в полной уверенности, что Мария тронулась от горя.
— Но когда я увидела эти места… сопоставила их с известным мне ранее… Надо же! — воскликнула Мария. — Все это было лишь сутки назад! а мне кажется, прошла целая вечность… Ну, а дальше тебе все известно; как видишь, у меня нет никаких тайн от тебя.
— Действительно, — сказал Игорь. — Как все просто! Даже досада какая-то. Ты никогда это не испытывала? Когда сталкиваешься с тайной, она прямо манит тебя… скажем, как кролик удава, то есть наоборот… А когда все раскрывается, думаешь: ну и что?
— По-твоему, — спросила Мария, — лучше бы тайны не раскрывались?
— Я так не сказал, — осторожно ответил Игорь. — Я просто размышляю о глупой человеческой повадке.
— Это далеко не единственная из человеческих повадок, — заметила Мария, — и уж наверняка не самая глупая. А скажи, Игорек… я все хотела тебя спросить, но как-то не получалось… Помнишь, при нашей первой встрече? Ты сказал — тебе кажется, что вокруг другая, ненастоящая жизнь… а на самом деле…
— Я помню, — сказал Игорь.
— Так вот: не казалось ли тебе, когда ты был…
Мария запнулась.
— Ты хотела сказать «когда был царевичем», — ухмыльнулся отрок, — а потом подумала, почему «был»… ведь я и сейчас вроде как царевич…