— Не очень-то, — вздохнула Ана. — Потому я и надумала ехать; из усилий таких простых людей, как мы с тобой, может быть, что-то и сложится… Во всяком случае, хуже не станет, верно?
— Это уж точно, — сказал Филипп. — Хуже некуда.
— Не опошляй мою мысль, — попросила Ана.
— Все же откуда взялась эта твоя мысль? — полюбопытствовал Филипп. — Я понимаю, движение души; но даже движение души имеет какую-то первопричину.
— Как ты неправ, — сказала Ана, улыбаясь и покачивая головой, — сказано: дух дышит где хочет… Может, движение моей души такое же чудо, как и сама Фатима…
Филипп еле заметно тоже улыбнулся.
— Что ж, — сказала Ана, слегка этим задетая, — если тебя интересует исключительно событийный ряд, изволь… Это было так: Вероника принесла мне заметку в журнале и попросила перевести. Я перевела; добавила то, что сама знала с прежних времен; мы немного поспорили. Потом она еще что-то выкопала и увлеклась… в общем, я обещала ей поехать и посмотреть, раз уж мы с тобой все равно собрались в путешествие; вот я ей расскажу, а тогда она, может, и сама выберется.
— Раз уж так, — сказал Филипп, — мы могли бы взять ее с собой прямо сейчас…
Ана странно улыбнулась, покачивая головой, и тут же бросила косой взгляд на Филиппа, будто опасаясь, не прочел ли он каких-либо тайных мыслей на ее лице. Затем она посерьезнела и перекрестилась, полуотвернувшись к окну. В окне проскочила табличка «Сеговия».
— Знаешь, — сказала Ана, опять повернувшись к мужу, — если б мы поехали еще северней, то могли бы прихватить кусочек Camino de Santiago — старого пути пилигримов. Мы же тоже в общем-то пилигримы, разве нет?
— Теперь уж точно, — подтвердил Филипп. — Ты меня обратила, будь уверена. Но неужели пилигримы шли по одному-единственному пути?
— Почти что, — подтвердила Ана, — это связано с географическим расположением святынь. Однако нам повезло: в Саламанке мы пересечем еще один такой путь, забыла как называется — ответвление от основного пути на юг, до Севильи. Они шли из Франции, — пояснила она, — давай я покажу тебе по карте…
— Я представляю себе, — отмахнулся Филипп.
Ана помолчала.
— Но ты отвлек меня, — сказала она, — мы говорили о большой политике… Несколько лет назад (я как раз жила в Испании) понтифик впервые признал вину католичества за разделение церквей, имелось в виду разделение 54-го, точнее 1054-го года. Энциклика называлась «В то время, как мы приближаемся к третьему тысячелетию». Так что, — подытожила она с печалью в голосе, — мяч, как говорится, на нашей стороне; но православные власти явно уклоняются — хотя им-то, кажется, следовало бы учитывать, что покаявшиеся церкви при Апокалипсисе будут спасены… Не смешно, — нахмурилась она, опять видя на лице мужа следы скрываемой им улыбки, — известный астролог по имени Борис Романов подсчитал, что Апокалипсис совсем скоро, с 8-го по 173-й год нового тысячелетия; а еще он пишет, что Россию с древних времен называли Домом Пресвятой Богородицы, и что Солженицын в знаменитом труде «Как нам обустроить Россию» назвал призвание России именно таким… а еще — что русский мат происходит от подсознательной идеи непорочного зачатия…