В течение двух последних дней он, как ему было приказано, посещал разные бары, парки, а теперь вот и бордель «Все и даже больше». Каждый раз новый агент расспрашивал его о том, как были утрачены изумруды, без сомнения пытаясь поймать на лжи. Джеймсу это ничем не грозило, лгать стало для него так же естественно, как дышать, но все же это угнетало. Он знал, что изумруды нигде не всплывут, ими не будут торговать, но «монахи» оказались подозрительнее и подготовленнее, чем поначалу представлялось «коринфянам».
Джеймс подозревал, что ему собираются поручить нечто важное. Он только не знал, что могло быть важным для «Монахов».
— А последний изумруд? — спросил Дюран, не отрывая тусклого взгляда от сцены.
Джеймс снова взглянул на невыразительное лицо собеседника.
— Насколько мне известно, он попал к «коринфянам», если только Диксон не переиграл их.
Дюран взял со стола богато украшенную табакерку, открыл ее и положил щепотку в свой крючковатый нос.
— Для вас это не имеет значения.
Пастушка начала раскачиваться под музыку, выгибая спину.
— Ладно, Дюран. Давайте к делу. Чем я могу возместить потерю изумрудов?
— Наконец-то о деле, — буркнул Дюран, бросая табакерку на стол.
Джеймсу приписывали множество качеств. Терпение к ним не относилось. Он никогда не выбирал слова, и последний час, проведенный в обществе Дюрана, не побудил его изменить своей привычке. Однако он выжидал, когда заговорит сидевший напротив, занимая себя мыслями о пастушке.
— Есть один богатый канадец, который грезит пробиться в ряды британской аристократии, — начал Дюран, снова уставившись на танцующих девушек. Он непременно хочет, чтобы некий парижский художник написал портрет его дочери, — видимо, это важно для него, так?
Джеймса никогда не интересовали причуды лондонского общества, но он достаточно долго вращался в нем, а потому был уверен, что обдуманная тактика порой позволяет намного улучшить социальное положение и, следовательно, привлекательности дочери на ярмарке невест дает дополнительный шанс.
— Так, — неопределенно подтвердил он, сделав знак продолжать.
— Этот канадец… денег у него больше, чем мозгов. Если мы предоставим ему художника, он даст нам денег на все, что потребуется, и даже больше.
Джеймс не отрывал взгляд от танцовщиц и медлил, не желая показывать, насколько он жаждет участия в этом деле.
— И что требуется от меня?
— Канадец занят своим бизнесом, у него нет времени на поездки. Он настаивает, чтобы художник приехал к нему в Лондон.
Джеймс снова взглянул на Дюрана.
— Почему? — спросил он.
— Его дочь готовится быть представленной к английскому двору, — недовольно скривившись, отвечал Дюран. — А так как у него куча денег, мы не можем склонить его к другому варианту.