Мысли ее прервал голос шофера:
— Непонятно, как взяли вас в милисианос?
— Я заслужила это в Сьерра-Маэстре, — тихо ответила Бланка.
Рядом с подъездом радиостанции, в лоджии соседнего дома, была оборудована маленькая кофейня. Стойка ее выходила на улицу. За стеклами витрины громоздились ящички сигар, были рассыпаны цветные открытки. Тут же стоял телефон-автомат. За прилавком хозяйничала красивая мулатка лет восемнадцати. Молола кофе, протирала чашки и все время внимательно наблюдала за Мануэлем. «Его подружка, что ли?» — подумала Бланка.
Мулатка перегнулась через стойку и пронзительно закричала:
— Мануэль! Мануэль!
Шофер поправил автомат, сплюнул, вразвалочку подошел к прилавку:
— Чего дерешь глотку на всю Гавану?
Девушка сверкнула глазами:
— Грубиян! А ты чего любезничаешь с этой рыжей? — Она говорила нарочито громко, чтобы Бланка слышала.
— Тебе-то какая забота? — ухмыльнулся парень.
— Ах вот ты как заговорил! Тебе лишь бы новая юбка! — Девушка в сердцах так громыхнула чашками о стойку, что они чуть не слетели на тротуар.
— Дуреха, — примирительно сказал парень. — Ты же знаешь...
— Что я знаю? — Она выскользнула из-за стойки, обняла его, прижалась щекой к куртке. — Говори. Уж я тебя знаю как облупленного!
— Заверни кран, Грациэлла! — рассердился шофер. — Я не об этом! — Он высвободился из ее объятий.
— А о чем же? Меня ты уже не любишь, да?
— О, проклятие! — взревел парень, — Да дашь ты мне сказать хоть слово?
— Говори, говори, пожалуйста, — как ни в чем не бывало снова обняла его Грациэлла. — Я только и делаю, что слушаю тебя. Хотя заранее знаю все, что ты скажешь.
— О, дьявол!
— Ну говори же, говори!
Он хлопнул себя по лбу:
— Я уже забыл, что хотел сказать.
— Вот видишь! Тебе и сказать нечего — ведь я права: ты втрескался в эту новенькую рыжую, хотя непонятно, что ты в ней нашел.
— Конечно же ты права! — оттолкнул девушку шофер. — Права, права, права! Разве может быть иначе? Но пойми своей глупой башкой: плевать я хотел на эту рыжую, пусть она будет хоть зеленой!
— Тогда скажи ей об этом, а не петляй вокруг нее, как мул на веревке, — потребовала Грациэлла. — Сейчас и скажи!
— Надо будет — и скажу! Но подчиняться твоим капризам не намерен: я — мужчина!
— И еще какой! — подтвердила она. — Тогда скажи, что любишь меня.
— Люблю, люблю, люблю, черт подери!
Грациэлла еще крепче обняла шофера, дотянулась до его подбородка, поцеловала. Мануэль сердито дернул плечом, пытаясь стряхнуть ее руки. Но она обняла еще крепче, примирительно проговорила:
— Все, все, больше не буду — ты меня почти успокоил. Хочешь баккарди?