— А она утверждает, что, напротив, очень радует. Портрет сына привел ее в восторг, и она считает, что за то время, что ты здесь, мальчик изменился в лучшую сторону. Он теперь любит играть с нашим сыном и уже не ходит повсюду с видом затравленного волчонка. Во время сеансов позирования он был почти симпатичен.
— Даже если бы то, о чем вы говорите, и было возможно, надо быть безумной, чтобы делать ставку на такого человека, как вы.
— Брось, Кейт, хватит выкручиваться. Ты думаешь, мне ничего не известно о твоих чувствах ко мне? Когда ты говоришь, твои губы лгут, но иногда они бывают вполне откровенны. Позволь же им быть правдивыми относительно меня… хотя бы раз.
— Мне кажется, я никогда не лгу.
— За исключением одной очень важной темы: твоих чувств ко мне.
— Не стоит обсуждать эту тему. В любом случае я вам много раз говорила о своих чувствах относительно ваших действий, и добрыми их назвать нельзя.
— Вот почему я утверждаю, что твои губы лгут! Вспомни, Кейт, все, что с нами происходило. Ты же любишь меня. Ты не можешь меня покинуть. Ты мечтаешь вернуться в нашу башню. А ведь она совсем недалеко отсюда. И ее не коснулась война. Мы могли бы поехать туда и вспомнить те прекрасные ночи. Хоть сейчас.
Я разгневанно смотрела на него и думала: это похоть. Все, что он чувствует ко мне, — только похоть. Он хочет меня, потому что я его не хочу. Он совершенно не изменился за эти годы, и сейчас вполне способен совершить изнасилование точно так же, как и тогда. Даже его любовь к Кендалу — это не более чем… гордость коннозаводчика. Или что-то в этом роде.
Инстинкт самосохранения подсказывал, что я должна остерегаться его, остерегаться своих чувств к нему. Я не могла определить совершенно точно, какие именно чувства испытываю, но, скорее всего, не любовь.
Когда он был искалечен, спасая Кендала, я почти полюбила его. Тогда я нежно и заботливо ухаживала за ним, и, быть может, благодаря ужасной опасности, которой мы все подвергались, мои чувства к нему так изменились. Теперь же он находился на своей родной почве. Я знала, что его по-прежнему беспокоит боль в ноге и что он будет хромать до конца жизни, но, тем не менее, барон снова начал делать все, что ему вздумается. Здесь, в своей норманнской крепости, он снова превратился в варвара, в жестокого и безжалостного человека. И если он чего-либо желал, то сметал со своего пути все, что мешало осуществлению его желаний.
— Меня пригласили взглянуть на манускрипты, — заговорила я. — Если вы не собираетесь их показывать, я уйду.
— Моя милая неистовая Кейт. Разумеется, я покажу манускрипты. Ты считаешь, что тогда тебе не нужно будет давать правдивые ответы на мои вопросы? Пойми, никогда не следует бояться взглянуть правде в глаза.