– Сладкий мой, догадался, – услышал ее томный голос.
– Легко. Я никогда не хотел Эмили, а ее сравнивать с леди Элфорд язык не поворачивается.
– Лукавишь и врешь сам себе, – засмеялась Эсма. – Впрочем, не только ты не замечаешь очевидного.
– Кто еще?
– Мэри раз, Мэри два, Мэри два в одном. Такая загадка-считалочка.
Он мысленно сделал галочку «запомнить», чтобы позже, когда останется один, разгадывать очередной ребус. Их уже скопилось с десяток. Он закрыл глаза, поставил мысленно блок, посмотрел на леди Элфорд. Если бы она узнала о его беседах с невидимой, посчитала бы сумасшедшим? Или поняла во всех отношениях?
– Что за дама в нелепых перьях сопровождает вашу сестру?
– О, это очень уважаемая мисс Мэтью… О, черт, такое непроизносимое имя… – Брайн едва не поперхнулся. – Мэтьюаурсейстик. Вы когда-нибудь слышали что-то нелепее?
Он рассмеялся. Ничего нелепее леди, пытающейся выговорить что-то чудаковатое, и при этом богохульствуя почти как конюх, он не встречал. Самое интересное: леди Элфорд даже не заметила, что выругалась.
– Как вы ее нашли?
– Деньги все решают, а наш дворецкий – настоящий клад. Мне кажется, он знает все, что происходит в других особняках. Мисс Мэтьюаурсейстик несколько дней как выдала бывшую подопечную замуж, и искала место. А тут бал, Бьянке нужна была компаньонка.
– Похоже, вам повезло со слугами.
– Даже не представляете как. Я подумываю повысить им жалование. Вы знаете, что раньше я платила им сущие пенсы? Удивляюсь, как они до сих пор живы.
Брайн дал ей возможность привыкнуть к его присутствию и снова перешел к наступлению:
– Почему вы не приехали на бал?
– Зачем? Я нашла сестре компаньонку, могу быть свободна и делать, что хочу. Я бы вернулась в Сомерсет, но…
– Но?
– По-моему, о таких вещах неприлично рассказывать…
– Вы начали соблюдать приличия?
Она должна была обидеться, он специально провоцировал, но в ответ улыбка и признание, от которого у него резко повысилось давление:
– Я купила в этот дом новую кровать, большую, просто огромную.
Он быстро скрестил ноги.
– И что? – Голос прозвучал сдавленно.
– Не успела ею насладиться.
Брайн издал то ли стон, то ли рычание, впившись взглядом в скромную старую деву, представив ее в этом же смятом платье на огромной до невозможности кровати, и ее взгляд – кошка, томная, нежная, которая ждет, когда ее обуздают.
– Я говорила, что это неприлично, – ее голос донесся словно издалека, и Брайн вернулся в реальность. – Но я же не собираюсь ее вам демонстрировать, так что меня можно простить, правда?
– Простить?!
Он больше не мог сидеть, видеть ее спокойное лицо. Как смеет она оставаться спокойной, когда он сходит с ума? Он навис над ней, заслоняя отблеск свечей; их взгляды скрестились.