— Злой век.
— Беспощадный.
— Век лукавства всякого…
— Ох, господа, — и хозяйка покачала головой скорбно. — Баналитэ [158].
Кричали бойкие, спешившие угодить ей. Рассаживались в гостиной, обитой заморским розовым штофом, двигали венские кресла на гнутых ножках, отбивались от резвых, игривых собачек, поднявших неистовый лай.
Маврин благостно улыбался, его округлое лицо лоснилось, словно смазанное маслом. Раздумывал, шепча что-то про себя, голос подал в защиту века. Россия вступает в пору просвещения, чему следует радоваться.
Желчный Черкасов слушал, саркастически усмехаясь. Похвалу редко исторгают его уста, время нынешнее досаждает всечасно. Где почтение детей к родителям, низших к высшим? Дерзость в народе, опасная дерзость.
Последнее слово — хозяйке.
— Я бы иначе сказала, господа. Век претензий…
Ответ вычитан, как и вопрос, — на то и есть наставления. Для светского обихода, для подобающих в благородной компании бесед. Выпрямив пышный стан, продолжала:
— Стыда вовсе нет. Разве было когда столько узурпаторов. Во всей Европе деется… Из подлых — министры, всякими неправдами пролезли… А у нас? Государь, царство ему небесное, посеял соблазн, смутил подлых. Прежде каждый своё место знал. Вот и вышло — из грязи да в князи.
— Истинно, матушка.
— Сатрап на нашей шее.
Любую взять тему, указанную Парижем — «Об идеальном монархе», «Об идеальном советнике монарха», «О свойствах истинного шевалье», — мишенью критических стрел, вместилищем зла в итоге окажется Меншиков. Уповают на Петра Второго, при нём-то наверняка конец пирожнику.
Куда делся Лини?
Агенты Меншикова напрасно искали его в Брюсселе: на квартире не застали, соседи сказали — съехал. Писем от него нет. Деньги в сентябре получил, выразил благодарность высокому покровителю, и умолк.
В декабре разъяснилось.
«Правительство здешнее, — пишет Стефано, — командировало пятьдесят драгун, дабы взять этого господина под арест, что удалось совершить с немалым трудом. Хитрец обитал некоторое время в Вильворде, потом в Генте, где и попался. Он есть звания поповского, родом итальянец из Вероны, служил в швейцарах у кавалера Трона, который был послом от Венеции в Лондоне. Покинув его, странствовал и прилагал себе разные имена — Бернард, Редонси, Средбери, шевалье де Рошарион. А подлинное имя Севастьян Бонциолини. При нём обнаружены тайные письма, из коих явствует, что вёл корреспонденцию с европейскими дворами на предмет вымогательства денег».
Стефано приложил номер газеты «Гравенхагсде Курант», содержащий достойные внимания подробности.
Среди взятых бумаг — послания принца Евгения Савойского, кардинала Флери