Ей не пришлось просить Блейка дважды. Все еще не веря в такую удачу, но не в силах устоять против возможности погладить ее бархатную кожу, Блейк подошел к ней. Его пальцы казались большими и неуклюжими на тонкой ткани и крошечных крючках. Он не повеса, как Атертон. Женщины, которые у него были — скучающие матроны или проститутки, — приходили к нему уже в дезабилье. Это его первое соблазнение, и для него оно так же ново и непривычно, как и для его жены.
Но теперь, когда у него впереди целая жизнь чувственного удовольствия, он усвоит этот урок, так же как усвоил все остальные, и будет наслаждаться им сотни, тысячи раз.
Он стащил рукава лифа, поцеловал обнажившееся плечо, развязывая ленточки шемизетки. Блейк сгорал от желания опустить поцелуи ниже, прикасаться, пробовать на вкус и возбуждать, но сдержался. Открывать свою жену оказалось куда занимательнее, чем решать загадки, и она заслуживала его внимания.
Когда она не возразила против того, что он делал, а лишь прижала складки обвисшей ткани к груди, он развязал шнуровку корсета.
Боль в паху требовала сбросить всю эту стесняющую одежду на пол и сделать ее своей, но как только шнуровка была развязана, Блейк стиснул руки в кулаки, дабы обуздать свой порыв.
— Скажи мне, чего бы ты хотела, — хрипло спросил он.
— Ши… ширму, полагаю. Чтобы подольше сохранить тепло.
Уж лучше бы он разломал эту ширму на дрова, если она намерена отгородиться ею от него, но подтащил тяжелый каркас к огню и установил его вокруг лохани.
К тому времени, когда он вернулся, она стояла в одной тонкой нижней рубашке спиной к нему. Плоть Блейка разбухла, натягивая пуговицы ширинки. «Моя!» — кричал первобытный инстинкт. Нежная кожа, изящные изгибы. Его. Но он не смеет прикоснуться: Пока.
— Вымыть тебе голову? — спросил Блейк, мысленно врезав кулаком своим первобытным инстинктам и послав их в нокдаун.
Джослин обернулась. Тени от огня камина плясали на ее обнаженной изящной спине, вырисовывая силуэт изгибов под тканью. Белокурые локоны рассыпались по плечам, и он боролся с желанием швырнуть ее шпильки в огонь.
— Сними сюртук, — прошептала она, вознаградив его за терпение. — Намокнет.
Блейк с готовностью подчинился. К тому времени, когда он вытащил руки из рукавов, она сбросила рубашку и забралась в лохань. Но прежде чем опустилась в воду, ему на мгновение предстало божественное зрелище гладкой белой кожи, статной спины, которая сужалась, затем изгибалась совершенными по форме полушариями ниже талии.
Он очень, очень счастливый мужчина.
Она рукой прикрыла грудь, повернулась к нему спиной, но не потребовала, чтобы он ушел. Он видел ее, но не всю сразу, как сейчас, похожую на Венеру, рождавшуюся из пены морской. Блейк судорожно сглотнул.