Удивительно: им даже предложили сдаться. Ответ был короток, прост, непечатен, и на лощину, перекапывая ее на три метра вглубь, обрушились «чемоданы».
К двум часам синие подошли к основной турбокоптерной площадке. Здесь они опять нарвались — несмотря на то что атакующие отряды после вчерашнего усилили самоходными зенитками, «Скифы» сумели-таки уловить момент и квалифицированно проштурмовать наступавших. Вернувшись, коптеры заправились и ушли на север, «согласно приказу командования корпуса». Туда же, несколько минут спустя, отправились и транспортники с ранеными.
Видно их было хорошо — и немного обидно. Впрочем, нам сейчас было не до обид, — ребята Алина насели на нас почти всерьез, обстрел сменялся атакой, атака — обстрелом. Почти — потому, что атаки все же были какие-то не те…
Лишь после полудня я своей дважды контуженной головой, наконец, сообразил, чего они хотят, вернее, чего они могут добиваться этой тактикой и, похоже, им это удается.
Эти атаки попросту отжимали нас от «большого острова».
Удивительно — но при этом вокруг так и не замкнули полноценное кольцо. Соц-нацики наседали с фронта и на левом фланге, со стороны прорыва. Понемногу начинали постреливать и в тылу, но на правом фланге пока царила тишина. Господа социал-интернационалистические полководцы решительно настаивали на отсутствии в их лексиконе понятий «обход» и «окружение». Воистину — сила есть, ума не надо… впрочем, сил им и впрямь было не занимать!
Я, однако, отлично понимал, что бесконечно подобное везение длиться не может, — еще немного, и наша «тонкая линия, окованная сталью»,[34] свернется в круг вне зависимости от желаний синих Наполеонов, а просто из-за того, что каждая очередная атака заставляет нас все больше и больше загибать фланги.
Все эти мысли я высказал штабс-капитану Овечкину в перерыве между надцатой по счету атакой, бывшей, однако, редким и приятным исключением: этот перерыв не сопровождался ставшим уже привычным артобстрелом.
Игорь выслушал меня, поминутно морщась — час назад он «поймал» в бедро осколок на излете и сейчас этот крохотный, не больше ногтя кусок металла при каждом движении напоминал о себе взрывом тягучей боли. Выслушав же, спокойно осведомился, не располагаю ли я какими-нибудь еще идеями относительно создавшегося положения, а, главное, выхода из оного?
Он ждал ответа, а я молчал и вовсе не потому, что мне было нечего сказать.
План, который возник у меня под аккомпанемент синей артиллерии… Проблема даже не в том, что он был похож на творения Димочки и его нынешнего штаба. В конце концов, я уже не один раз задавал себе вопрос — может, именно так и нужно воевать на этой трижды проклятой Гражданской войне?