— Не живой? — растерянно улыбаясь, медленно спросил Миша.
— Деревянный! — ещё раз постучал папа по шкафчику.
— И не укусит? — у Миши перед глазами возник Лаокоон, отдирающий голову змея от своего бока.
— Кто?
— Она! — Миша пальцем указал на змею.
— Кто «она»? — нахмурился папа. — Уж, что ли?
Миша кивнул.
— Я тебе что сказал? Ужи — что?
Миша посмотрел папе в лицо и увидел, что папа начинает сердиться.
— Ну, что ужи? — стал папа показывать, как он еле сдерживается.
— Не кусаются… — прошептал Миша.
— А? — резко переспросил папа.
— Не кусаются.
— А деревянные?
— Тоже…
— Ну? — сказал папа и протянул ужа Мише. Миша мгновенно отскочил назад и стал затравленно озираться.
— Пошли! — грубо сказал папа и засунул ужа в карман.
Всю дорогу до трамвая Миша думал о случившемся. Папа был зол — это было видно по его желвакам, а Мише и сейчас было страшно. Он думал о том, что если даже этот уж и деревянный, то почему он такой страшный. Ну и что, что не укусит, но он страшный же! И живой тоже страшный, наверное…
Они забрались в трамвай, уже достаточно заполненный людьми. Миша сразу глянул под руку молодой кондукторши. Открывалка была хорошая, второго типа, Миша посмотрел на папу, и папа, хоть и сердился, от правила не отступил.
— Приятного аппетита! — сказал он молодой кондукторше, которая как раз жевала бублик.
Папа подождал, но кондукторша не улыбнулась и ничего не ответила. Это был нехороший признак.
— Вам помощник молодой да ранний не нужен? — по-доброму, но уже без вдохновения спросил папа.
Кондукторша проглотила очередную порцию бублика и брезгливо скосилась на папу.
— Билеты бери, молодой да ранний! Шо вылупился? Хайке твоей помощник нужен.
— Ах, билеты! — вдруг непривычно засуетился папа. — Где ж они, господи! — Он стал жалко похлопывать себя по шинели, рыться в карманах, смотреть под ноги. Миша не верил глазам. А папа заглядывал в планшет, вынимал из карманов какие-то бумажки, давал подержать Мише.
Кондукторша перешла на новые ноты:
— Ну, тебе особое приглашение? А ну давай бери билеты и проходи вперёд!
— Билеты, билеты, — бормотал папа, — куда ж я их… А! Вот! Я сейчас, — подержите! — и папа, как бы найдя, что нужно, протянул кондукторше мешающую ему пока вещь — ужа!
Кондукторша не сразу поняла, что у неё перед носом. Но когда извивающаяся, глянцевая красота оформилась в её сознании в знакомый образ, она смертельно побелела и что-то быстро стала шептать. Цепляясь за всё, что попало, она стала заползать с ногами на своё сиденье и, не сводя глаз с игрушки, шептала и шептала что-то белыми губами. «Хорошо, что не визжит», — подумал Миша. — «А то б милицию позвали». Он посмотрел на папу. Папа, держа игрушку в левой руке, правой достал деньги и протянул кондукторше.