— Прости, — беззаботно сказала она. — Я собиралась позвонить тебе вчера, но знаешь — то одно, то другое. Всю вторую половину дня у нас мастер чинил холодильник. Ты в холодильниках что-нибудь понимаешь? Размораживаться перестал.
— Как у тебя дела? — спросил он, отойдя с телефоном от прилавка на всю длину шнура.
Он сел на корточки, положив телефон на колено и не отрывая взгляда от Пита Баччиагалупи, вставшего за прилавок, чтобы обслужить клиентов.
— Хорошо, — сказала Лиз.
— Чик ничего не говорил?
— Про что?
— Про… ну, вообще, — сказал он.
— Нет, — ответила Лиз. — Злился на меня за то, что я не оценила его грандиозные планы. Ему бы хотелось, чтобы я визжала от восторга по поводу каждой его идеи. — Она вздохнула. — Знаешь, Роджер… Ой, ты говорить-то можешь? У тебя есть время?
— Есть, — сказал он, не обращая внимания на посетителей, ждавших у прилавка.
— Я тут лежу, — сообщила Лиз. — В спальне. У нас параллельный аппарат в спальне, у кровати. Я сегодня разленилась. И мне очень хорошо. Как ты думаешь, Вирджиния что-нибудь подозревает?
— Нет, — сказал он.
— Она все время как-то так на меня смотрела. Мне просто необходимо было куда-нибудь выйти, и ничего другого, кроме как прилечь, я не придумала. Так странно было лежать на ее кровати. В смысле, на вашей. Понимаешь? Ну и ситуация… и как это мы с тобой так влипли?
— Ты хочешь, чтобы все закончилось? — спросил он.
— Нет, что ты, — уверила его Лиз. — Роджер, правда, было здорово. То, что у нас с тобой было. С Чиком так никогда не было. Поверь мне.
Магазин наполнился посетителями. Из подвала поднялся Олсен, чтобы поговорить с клиентом о ремонте. Из-за грохота телевизора Роджер почти ничего не слышал и прижался к стене, пытаясь укрыться от шума.
— Что это там у вас? — спросила Лиз.
— Ничего, — сказал он. — Я тебя слушаю.
— Как ты думаешь, что сделает Вирджиния, если узнает? Она такая милая… одна из самых очаровательных женщин, которых я встречала. Жалко, я ей не нравлюсь.
— Когда мы увидимся? — спросил он.
— Я думала об этом.
Ее интонация насторожила его.
— Может, сегодня вечером? — предложил он.
— Роджер, — сказала она, — хорошо ли это?
— Господи, сейчас не время пускаться в рассуждения.
— Ты прав, — согласилась она. — Просто хотела удостовериться, что ты думаешь по этому поводу. Знаешь, Роджер, ты можешь прекратить все, как только захочешь. Ты это понимаешь?
— Когда мы сможем увидеться? — спросил он.
— Так… — обдумывая, произнесла она.
Он представил себе ее — непослушные волосы, жар ее кожи, изысканные завитки возле уха, короткий жесткий пушок на шее. Подстригается сама, так она ему говорила.