И со спокойствием человека, который делает это не впервые, он взял ведро холодной воды и пошел к уже мокрому привратнику.
— Проснись, болван! — крикнул он и вылил воду на голову лежавшему.
Это подействовало.
— Кончай, — сказал, садясь, привратник. Вытер ладонью лицо и огляделся. — Дай чего-нибудь выпить, а?
Стражник протянул ему чашу с водой.
— Пей.
— Вода! — пробормотал привратник, отпив глоток и выплюнув ее.
— Пей, пьяный обормот, и возьми себя в руки. Его Преосвященство хочет говорить с тобой.
— Его Преосвященство! Боже всемогущий, — произнес привратник.
— Нет, — мягко сказал Беренгер. — Всего-навсего епископ Жироны.
Потребовалось много времени и гораздо больше терпения, чтобы добиться от привратника какого-то внятного ответа. Наконец он поднял взгляд.
— Врач. Помню. Он вышел вместе с учеником.
— Когда?
Привратник начал петь, потом схватился за голову и застонал.
— Отвечай, — потребовал капитан, — пока не получил еще одной причины для стонов. Когда врач выходил в ворота?
— Я ничего не сделал.
— Когда он выходил?
— После заката. Я открыл ему дверь, и он… — На лице привратника появилось хитрое выражение. — Он поблагодарил меня и дал денег.
— Ты уверен, что с ним был его ученик? — спросил капитан.
— Кто же еще? — ответил привратник. — Кто же еще, — запел он, — кто же еще…
И, повалясь набок в солому, захрапел.
Какое-то время тюрьма Юсуфа была погружена в темноту. Мальчик осматривал — всякий раз, когда внизу было достаточно движения, чтобы заглушить шум, который он мог произвести — каждый ее дюйм. У людей внизу была свеча; чуть приподняв крышку люка, он смог оценить расстояние до пола — высоко, но спрыгнуть можно. Нужно только дождаться, когда они заснут, оптимистично подумал он, потом я спрыгну и убегу.
И Юсуф ждал. Время от времени погружался в дремоту и, вздрогнув, просыпался от малейшего шума внизу.
Неожиданно раздался громкий звон колокола, и мальчик едва не рассмеялся. Он был уверен, что это монастырский колокол, значит, дом близко. Полночь, подумал Юсуф. Должно быть, я проспал звон к вечерне, потому что не помню никакого звона в сумерках.
Едва звон колокола затих, мальчик услышал движение внизу.
— Как думаешь, он живой? — послышался голос.
— Не наша забота, — ответил другой. — Мы должны позаботиться о том, чтобы он оставался наверху, вот и все.
— Как скажешь.
Где-то внизу открылась и с громким стуком закрылась какая-то дверь.
Юсуф ждал, почти не дыша, считая на родном языке, потом на языке города до ста. Закончив, ухватил кольцо крышки люка и медленно поднял ее.
Те люди оставили свечу горящей — глупо, подумал он, здесь столько сена и соломы — но это означало, что их скоро кто-то сменит. Опустил дверь, ухватился за край проема и повис на вытянутых руках в нескольких футах над полом.