В этот момент в щели появился карий глаз.
— Макар. — Глаз сморгнул и заныл сладким бабьим голосом. — Ты тут?
— Ну, — пробурчал Макар Зосимович, серчая. — Облегчиться толком не дадут. Чего стряслось?
— Коза у Сергеевны пропала. Слышь? Дашка! Паслась с утра на околице, и вот. Народ у колодца собирается.
— Дашка?
Макар Зосимович хмыкнул, продел ремень в брюки, ухватился за подол майки и пулей вылетел из сортира, забыв прикрыть кастрюльной крышкой бублик очка.
Здесь я на минуту прерву плавный ход повествования, потому что личность козы Дашки в нашей истории заслуживает отдельного пояснения. Чтобы лучше дать предмет разговора, прибегну к аллегориям. Скажем, у троянцев, жителей Трои, был конь. У древних греков — Зевс с Венерой… У Гитлера — Борман или, на худой конец, Риббентроп. У Сталина — усы. В Косой — рыжая коза по кличке Дашка. Надеюсь, понятно объясняю?
Коза, местная необходимость, жевала кору, сено, папиросы, чулки на верёвках и за это исправно снабжала жителей свежим молоком. Доилась Дашка обильно, продавать молоко в Косой некому, её хозяйка, одинокая и душевная тётка
Сергеевна, раздавала его за так. Соседи чинили ей кто самовар, кто печку, а кто и крышу на сарае. Сам Макар Зосимович не раз косил сено за ложком и носил Дашке. Работа не в тягость — всё равно в деревне тоска, производимого самогона на всех катастрофически не хватало.
Дашку любили. Однажды Макар Зосимович слёг с простудой и познал мощь горячего козлиного молока с мёдом. Молоко дала Сергеевна, мёд раздобыл Федька Куролесов — напал на дикое пчелиное гнездо и вернулся опухшим от укусов, но с сотами. Правда, после вылакал весь стратегический запас Макарова самогона и целый день лежал овощем в огороде, под старой телегой. С помощью Дашки, Федьки и мёда Макар Зосимович поправился в считанные дни. Вот отчего, заслышав страшную весть о пропаже козы, ирригатор не раздумывая покинул космический пост в сортире и трусцой побежал к колодцу.
Возле колодца собрался народ. Пьяные братцы Витька и Колька Полесовы, дед Игнат, без него не событие. Явился с пустым лукошком Федька Куролесов с бабой. Под руки притащили обмякшего Хормасты Жильбельдиева — час назад герой хвастал в сарае Коломийцева о рекорде. Все явились, плотно обступив Сергеевну — маленькую старушку в ситцевом платочке.
Сергеевна что-то взволнованно объясняла народу, нагоняя слезу. Бойко хорохорился дед Игнат, изображая Шерлока Холмса. Когда Макар Зосимович поспел к колодцу, он уже делал первые выводы.
— Так, обвиняемых нету? А следов?
— Нет там следов, — разрыдалась в подол Сергеевна. — И козы нет.