Близкие звали ее Аля, а я — Айка! Ей говорили: «Айка, ты сделала подлость такому-то, ты больше не будешь?» Айка каялась, обещала, что больше не будет. И делала подлость кому-нибудь другому.
Был период, когда Адалис исчезла с горизонта, — время мучительных поисков, нищеты, одиночества. Затем поездка по Средней Азии, знакомство с тамошним бытом, литературой, тамошним материалом — ярким, ходовым >[443].
В 1930-х гг. помню книгу Адалис и Сергеева «Абджед хевез хютти»>[444]. Книга умная, искусная, но не из тех, какие берутся в жизнь. Помню занимательное суждение: «Со временем религия исчезнет, она останется потребностью очень женственных женщин». Адалис оценил Максим Горький и способствовал ее продвижению в печати.
Дальше было много разговоров о переводе Адалис поэмы Турсун-заде «Индийская баллада»>[445]. Перевод был превосходный, превышающий текст автора. Турсун-заде получил за эту вещь звание лауреата >[446]. Но Адалис была права, когда в Союзе писателей отстаивала себе половину его премии. «Индийскую балладу» по-русски написала она.
Адалис уже стала признанным писателем, автором многочисленных статей, переводчиком республиканских поэтов, редактором переводных стихов, редактором прозы, в частности, переизданного Чехова. Выходили и ее собственные сборники стихов. На одном из ее выступлений в Гослите с чтением новой книги ее назвали «поэтом гражданского мужества». Ее поэтической тенденцией стало тогда отталкивание от личной лирики ради широких общественно-политических тем. И вот, наконец, Адалис последних лет в полном оперении, на высоте редакционных кресел. Вышли три книги ее стихов >[447], куда пробились и личные темы. Смерть ее в 1969 году особо ярких откликов все же не вызвала.
Адалис с начала своего появления в московских литературных кругах, еще будучи никому не известной, держалась учительно и властно. Как ни подтрунивали над ней, она всюду умела занимать место. Роман с Брюсовым не только обогатил ее, но и ввел в большой круг литературного общества, заставил с ней считаться.
Произведений Адалис вышло много в печати, но для всеобщего обозрения у меня нет достаточного более-менее полного материала. Жанры ее творчества разнообразны, как уже говорилось, кажется, нет только драматургии. Возможно, что в ее архиве находится еще много неизвестных, неизданных рукописей. Мои впечатления о ее творчестве связаны большей частью со стихами разных лет, с ее высказываниями в газетах, со всем ее образом, который хочется запечатлеть, как нечто особенное, отличное на общем фоне тогдашней литературной публики.