— Данный покойным королем. Но это еще не все: отрядом якобы командовал господин де Витри.
— Но господин де Витри не отлучался отсюда ни на шаг.
— Я знаю. Он сам мне об этом сказал. А теперь, маркиза, делайте выводы.
Мадам де Гершевиль оставалась несколько минут в неподвижности, а потом тихо проговорила:
— Послушайтесь доброго совета: держите Лоренцу как можно дальше от этого дела, которое начинает очень дурно пахнуть. Лучше всего было бы увезти ее в Курси, молясь, чтобы она не покидала поместья!
— Я только этого и желаю для нее... Но еще я хочу отыскать своего сына! И вы достаточно хорошо меня знаете, чтобы понять, что ничто меня не остановит! У меня... он единственный!
На последнем слове голос барона дрогнул, и он тут же закашлялся, словно в горле у него запершило. Де Шатовье, наклонившись к нему, прошептал:
— Последуй совету нашего доброго ангела. Спрячь своих дам под кровом великолепного Курси. Я постараюсь тебе помочь...
Барон и мадам де Гершевиль взглянули на старика, не скрывая удивления. Он хитро улыбнулся.
— Если я, тень королевы, хожу бесшумно, не нужно считать меня ничтожеством, как считают многие. Меня никто не опасается. Я слышу многое, что говорится и перед покоями королевы, и внутри их, — шепотом сообщил он.
Мадам де Гершевиль не могла удержаться и рассмеялась:
— Вот уж что правда, то правда: в тихом омуте черти водятся!
***
В тот же вечер особняк герцогини Ангулемской опустел. Хозяйке пришлось вернуться в Шантийи, откуда пришли дурные вести о здоровье маршала де Монморанси. Старый коннетабль тяжело заболел и не сомневался, что находится при смерти. Он хотел собрать возле себя всех своих родственников. Ее друзья де Курси не пожелали гостить в особняке без хозяйки, чтобы не лишать герцогиню слуг, к которым она привыкла. Лоренца поначалу встревожилась, но, получив разрешение «удалиться на некоторое время от двора, чтобы поправить свое здоровье», которое ей передали через мадам де Гершевиль, вздохнула с облегчением.
— Ну, вот вы и свободны, хотя бы на какое-то время, — с удовлетворением произнес барон.
— Что вы под этим подразумеваете?
— Подразумеваю то, что и следует подразумевать. На нашем острове мы перестанем быть поднадзорными. А если нам понадобится приехать в Париж, мы сделаем это без лишнего шума, одевшись скромно и незаметно. А главное, мы наконец-таки будем жить дома!
Дома! Этим все было сказано! Лоренца на мгновение даже почувствовала себя счастливой при мысли о том, что они возвращаются в замок, который она успела полюбить и где ей было так хорошо. Зимние холода ничего не значили. Напротив, хранимый лесами и водами, замок Курси был теплее и удобнее многих парижских особняков. А главное, в Курси все напоминало ей о Тома. И если его затянувшееся отсутствие причиняло Лоренце несказанную боль, то там, в родном ему месте, надежды станут живее и ощутимее. А уж уехать подальше от Лувра и не дышать его тяжелым отравленным воздухом было просто подарком судьбы. Не слышать больше крикливого голоса Медичи, обходившейся с ней как с простой служанкой, избавиться от «внимания» сладкого сеньора Кончини и встреч с де Саррансом! Воистину это было освобождением.