Он уже слышал, чем мы занимаемся — осматриваем священные места.
— Знаешь, что лучше всего сделать с этими священными местами? — спросил он, растягивая слова.
— Что?
— Динамитом взорвать!
Он усмехнулся и отсалютовал стаканом аборигенам. Когда он пил, его родимое пятно вибрировало.
Один из аборигенов, очень худой, с виду типичный деревенщина с копной спутанных волос, оперся обоими локтями на стол и прислушивался.
— Священные места! — не унимался человек с пятном. — Да если сосчитать всё, что они называют священными местами, то окажется, что в Австралии триста чертовых миллиардов священных мест!
— Примерно так, приятель! — отозвался тот худой абориген.
Справа от меня Аркадий разговаривал с полицейским. Они оба раньше жили в Аделаиде, в пригороде Сент-Питерс. Они даже ходили в одну школу, у них был один учитель математики. Только полицейский был на пять лет старше Аркадия.
— Мир тесен, — изрек он.
— Это верно, — подтвердил Аркадий.
— А зачем ты с ними возишься? — полицейский обратил большой палец в сторону аборигенов.
— Потому что они мне нравятся.
— Да мне они тоже нравятся, — ответил тот. — Нравятся они мне! Мне нравится наводить у них порядок. Но они не такие, как мы.
— И в чем же они не такие?
Полицейский снова облизал губы, звучно втянул воздух между зубами.
— Устроены иначе, — сказал он наконец. — У них не такие мочевыводящие пути, как у белого человека. Другая мочевая система! Поэтому они и пить не умеют!
— Откуда вы знаете?
— Это доказано, — ответил полицейский. — Научно доказано.
— Кем?
— Не помню.
Должно существовать два разных закона о потреблении спиртного, продолжал он: один — для белых и другой — для черных.
— Вы так думаете? — спросил Аркадий.
— Штрафовать человека за то, что у него более крепкая мочевая система? — от негодования полицейский повысил голос. Это же несправедливо. Это неконституционно!
Его овчарка заскулила, и он потрепал ее по голове.
Ну, а где другая мочевая система, там конечно же и другое серое вещество. Мозг аборигенов, заявил полицейский, отличается от мозга арийцев. У них лобные доли более плоские.
Аркадий сузил глаза до татарских щелок. Теперь он уже по-настоящему разозлился.
— Да, они мне нравятся, — повторил полицейский. — Я никогда и не говорил, что они мне не нравятся. Но они же как дети! У них детский разум.
— А с чего вы это взяли?
— Они неспособны к прогрессу, заявил тот. — Вот поэтому вы все, борцы за их права, и неправы. Вы же мешаете прогрессу! Вы помогаете им уничтожить белую Австралию.
— Позвольте вас чем-нибудь угостить? — вмешался я.
— Нет, спасибо! — рявкнул тот. Лицо его гневно подрагивало. Я заметил, что ногти у него обкусаны до мяса.