А между тем в сумерках догорающего дня можно было разглядеть здесь какой-то корабль, — судя по оснастке, бриг, и, по-видимому, из Ботнического залива, — делавший неимоверные усилия, чтобы выйти в море, одолеть ветер и волны, толкавшие его прямо к скалам. Корабль маневрировал прекрасно — было видно, что его ведет опытный капитан, следовательно, не небрежностью командира объяснялось то, что судно попало в такое опасное положение. Вернее всего, его загнал сюда непредвиденный шквал, вдруг подхвативший и понесший корабль на эту грозную линию утесов, предательски скрытую под широким плащом седой пены.
Трудна, не под силу была кораблю эта борьба с разыгравшимися стихиями. Волны бросали его из стороны в сторону, как ореховую скорлупу. Вода переливалась через всю палубу от одного конца до другого, и люди хватались за веревки, за что попало, чтобы не быть унесенными в море. Команда из шестидесяти или около того матросов выбивалась из сил.
На мостике, держась за перила, стояли двое мужчин и с тревогой наблюдали за погодой и маневрами корабля.
Один из них был капитан — он приставил к губам рупор, чтобы, отдавая команды, перекрывать рев урагана. Нахмурив брови, устремив взгляд на горизонт, покрытый тяжелыми тучами, в которых медно-красным отблеском отражался уже гаснувший свет последних лучей закатившегося солнца, он стоял внешне совершенно спокойно, как если бы погода была самая тихая и благоприятная. Зато его товарищ, с ног до головы закутанный в морской плащ с поднятым капюшоном, был возбужден и взволнован до крайних пределов.
— Это все ты виноват, Ингольф, — неустанно твердил он капитану. — Всему виной твоя глупая осторожность, твоя ужасная флегматичность. Приди мы часом раньше, проход был бы свободен, потому что в то время этот чертов ветер еще не поднимался, и плыли бы мы теперь совершенно благополучно по закрытому от ветра фиорду.
— Заладил одно! — отозвался Ингольф. — Жаль только, Над, что этим ты делу нисколько не поможешь, и ветер не переменится от этого ни на одну четверть… что, впрочем, было бы для нас спасением.
— Что ты говоришь?
— Говорю, что если через полчаса ветер не переменится, то мы погибли.
— Погибли! — с ужасом воскликнул тот, кого капитан назвал Надом (уменьшительно от Надод). — Как погибли?!
— Очень просто, — отвечал Ингольф так спокойно, как если бы он сидел где-нибудь в безопасном месте на твердой земле и потягивал из стакана норвежский эль. — Я все средства, все маневры перепробовал. Скоро, пожалуй, придется рубить мачты.
— Как же быть?
— Никак. Разве с такой бурей можно бороться? Через полчаса, если так будет продолжаться, — пиши пропало.