На излуке Амударьи, у Питняка, где до самого наступления зимы зеленели травы, паслись шахские кони. Это были добротные пойменные луга, где испокон века владыки Хорезма выпасали свои табуны и крупный рогатый скот. Луга тянулись по отлогим берегам, спускаюсь к самой воде, и в наиболее низких местах были устроены водопои. На другой стороне Амударьи виднелись крутые обрывистые берега, по низу заросшие камышом. Там, несмотря на позднюю осень, всё ещё гнездились птицы, оттуда по ночам доносились вой шакалов и хохот гиен, ко река в этих местах слишком быстра, звери не могли переплыть её. К тому же пойма под Питняком охранялась днём и ночью пешими нукерами и фаррашами, которые не участвовали в сражениях шаха, а занимались его хозяйственными делами. К прибытию русского отряда на Питняк пойменные луга кишели конями, коровами и овцами. Вокруг этого царства домашних животных стояли тесно друг к другу старые, видавшие виды шатры и такие же драные кибитки. Здесь резали скот и сдирали шкуры, мясо складывали в ледники, устроенные искусно, как это умели делать только персы, издревле научившиеся побеждать жаркое солнце. Въехав на подворье, русские прежде всего обратили внимание на высокие цилиндрические башни, примерно, восьми саженей. Сложены они были из каркасов, на которых держалась растительность, скошенная с берегов реки.
— Что это? — спросил Муравин у перса, сопровождавшего русских от самой Хивы.
— Это ледники, в них мы храним мясо, сало и масло, — ответил перс.
— Любопытно, впервые вижу такие чучела. Нельзя ли взглянуть поближе? — Муравин направил коня к первой башне, и отряд поехал за ним. Офицеры и Арслан, оставив конников в стороне, вошли в ледник и остановились у огромной накрытой ямы. Хозяин ледника открыл деревянную крышку, обнажив отверстие, оттуда пахнуло ледяным холодом. Ничего не было хитрого в этом устройстве — обыкновенный, только больших размеров погреб, а над ним огромная зелёная шапка. Но в ней-то и была вся суть. Эта зелёная шапка защищала погреб от солнечных лучей и, по уверению хозяина ледника, продукты в погребных ямах не портились даже при самой страшной жаре.
— Вах-хов, — удивлённо воскликнул Арслан. Какие же мы глупцы! Сколько живём на свете, а до такого не могли додуматься. Приеду в Арзгир — сразу же устрою такой ледник.
— А что, разве у вас так жарко? — спросил Муравин,