— Ты это… — Он потер ладонью лицо. — Оль, ты вернулась, что ли?
Ольга резко встала, опрокинув табуретку.
— Погоди… Ты почему дома? — Гаривас посмотрел на пепельницу. — Слушай, хватит столько курить!
Ольга порывалась что-то сказать, но не могла.
— Тебя там Витька ждет, а ты вернулась… — Гаривас посмотрел на наручные часы. — Елки-палки, два часа!
Он отстранил Ольгу и поднял табуретку.
— Ты лежал, как мертвый! — прошептала Ольга. — Вова!.. Я же… Ты ведь…
— Устал, понимаешь, как собака, — сказал Гаривас. — Немножко выпил, думал поспать часок. Оль, у меня работы море…
— Иди ты к черту! — закричала Ольга. — Ты лежал как мертвый, я чуть с ума не сошла!
— Ну полно тебе. Заснул, бывает… Говорю тебе: очень устал.
— Врешь, — тихо сказала Ольга, — так не спят.
— Слушай, будь другом, завари чай… — Гаривас зевнул так, что щелкнула челюсть. — И пожарь картошку, ладно?
* * *
— Один раз он пробормотал: «Лобода ты моя, Лобода. Придется замарать ручки».
— «Лобода»? — сказал Бравик. — Ты уверена, что он сказал «Лобода»?
— Уверена. Я приехала к нему… Обычно приезжала я. Он говорил, что у меня дома ему все время кажется, будто в любой момент может войти муж Володя. Я приехала, привезла бастурму, малосольные огурцы, телятину с грибами. Мы собирались сходить в кино, поужинать, я эпиляцию сделала, как дура. А он меня выставил. Сначала сказал: посиди немножко на кухне. Ходил по комнате, курил, сказал про Лободу. Потом вышел на кухню и говорит: Оль, прости, не могу сегодня, ты иди, у меня срочные дела.
Утром Гене позвонил Худой.
— Здравствуй, — сказал он. — Я открыл файл «айби». Это значит «ИБ». «Израиль Борисович». Там текст и короткая видеозапись, буквально три минуты.
— Что на видео?
— Израиль Борисович садится в машину и уезжает на рыбалку.
— Почему ты думаешь, что на рыбалку?
— Ты и Бравик грузите в машину палатку, спиннинги и резиновую лодку. Снимал Вовка, за кадром его голос.
— Израиль Борисович знать не знает, что такое рыбалка. И «Волгу» свою он почти не водит, она много лет стоит в гараже, Израиль Борисович ездит на служебной.
— Но там не «Волга». Он уезжает на «Ниве».
— А как я выгляжу на видео? — помолчав, спросил Гена. — Я там как — здоров?
* * *
Вечером, в половине восьмого, они собрались на кухне у Гены. Худой включил лэптоп, кликнул ярлык avi-файла. На мониторе из подъезда вышел Гена с большим брезентовым тюком. Он поднес тюк к белой «Ниве» и взгромоздил на багажник. Следом вышел Израиль Борисович в застиранной штормовке. Он нес коричневую сумку-холодильник. Одной ручки у сумки не было, и Израиль Борисович держал ее в обеих руках. Выйдя из полутемного подъезда, он прищурился от солнца и добродушно улыбнулся в камеру. Гена принял у него сумку и установил рядом с тюком. Израиль Борисович подмигнул в камеру, его моложавое лицо с пышными светлыми усами было довольным и несколько обеспокоенным — как будто он опасался, что кто-то может отменить неожиданные каникулы. Подошел Бравик, он нес спиннинги в чехле и газовую плитку.