— Твой родственник? — спросил Худой.
— Мой сосед по даче, — сказал Гена.
— Расскажи им про дядю Игоря, — сказал Бравик.
— Он друг нашей семьи, — сказал Гена. — Высокий, сутулый, на Олега Ефремова похож. Эрудит, книгочей, отлично владеет переплетным делом. Когда я был ребенком, он приохотил меня к чтению — деликатно, исподволь… Сначала Джек Лондон, Карл Май. Потом «Пушки острова Наварон», «Господин Никто», Станюкович, Марк Твен. Еще через пару лет — Мериме, Гоголь… К окончанию школы я читал Голсуорси. Я приходил к дяде Игорю в Неопалимовский два раза в неделю. Тетя Вика поила меня чаем, мы ели пирог с малиной, потом я шел к стеллажу и выбирал книги. И так со второго класса по десятый.
— Это он из тебя писателя сделал? — спросил Худой.
— Нет, не так… — Гена потер лоб. — Тут другое. В двадцать лет я с наслаждением читал Трифонова и Казакова. В двадцать сопливых лет. И Толстого я тогда уже читал, и Диккенса.
— Я от Диккенса засыпаю, — признался Худой.
— Когда у меня вышел «Пешеход под дождем», то первый экземпляр я надписал дяде Игорю, и горд был до чертиков. Три года назад он заболел, мне ничего не сказал, но мама каким-то образом узнала. Я сразу позвонил Бравику.
— Я что-то припоминаю, — сказал Никон.
— Опухоль мочевого пузыря с прорастанием в прямую кишку, — сказал Бравик. — Я положил Игоря Викторовича к себе и через неделю прооперировал.
— Он сильно кровил, — сказал Никон. — Да, точно, ты рассказывал.
— «Кровил»… — Бравик горько усмехнулся. — Это, знаешь ли, не просто «кровил». Такое кровотечение я видел раз пять, может быть, за всю жизнь. Там отовсюду текло, это был кошмар. Читай эпикриз, Ген. Начинай прямо с протокола операции.
Гена придвинул лэптоп и стал читать:
— «При мобилизации опухолевого конгломерата по задней поверхности прямой кишки развилось профузное кровотечение из сосудов крестцового сплетения. Попытки остановить кровотечение лигированием, коагуляцией и прошиванием были безуспешны. Кровопотеря приняла характер критической. Проводилась интраоперационная гемотрансфузия, трансфузия плазмы. Развились неконтролируемые нарушения гемодинамики, артериальная гипотензия, резистентная к адреналину и интенсивной трансфузии кровезаменителей, плазмы и эрмассы. Развился геморрагический шок, наступила асистолия. Реанимационные мероприятия эффекта не дали. Констатирована смерть».
Гена откинулся на спинку стула, закурил и спросил Бравика:
— Ну а на самом деле как было?
— Приблизительно так же. Но я успел снять его со стола. Вовремя остановился.
— Что значит «остановился»? Тебе там, насколько я понимаю, приходилось не «останавливаться», а «поторапливаться». Или нет?