Мерли по утрам обыкновенно ела мюсли, куда добавляла тертое яблоко, банан и выжимала половину лимона. Я выбросила фруктовую кожуру в ведро, очистила терку от остатков яблока и положила ее и лимоновыжималку отмокать в горячей воде.
Каро пила какао и ела тост с ветчиной и яйцом всмятку. От ее завтрака остались скорлупа и густая россыпь крошек на столе и даже на полу, хрустевших у меня под ногами. Пленка какао в ее чашке напомнила мне кожу на шее моей бабушки. Мне даже стало стыдно: я сто лет не звонила бабушке.
Сама я любила за завтраком выпить чаю с хрустящим финским хлебцем и сыром. Поскольку утром потратила лишних пять минут на поиски учебника, которого не было на месте, я не успела убрать нарезанный сыр в холодильник. За пять с лишним часов сырные ломтики стали прозрачными и начали скручиваться по краям. Такой сыр не годился даже для запекания, оставалось лишь выбросить его в ведро.
Я не уставала благодарить Бога за нашу посудомоечную машину, которую мы после долгих дискуссий купили с рук пару месяцев назад. Загрузив в нее грязные тарелки, я протерла стол, подмела крошки на полу, после чего наша кухня приобрела вполне достойный вид.
Когда я готовила себе яичницу с грибами и помидорами, в кухню ввалилась Каро.
— Ага, — произнесла я не без раздражения, — крысы чуют запах съестного.
Каро уставилась на меня пустым взглядом.
— Могла бы прийти пораньше и помочь мне убраться.
Каро зевнула и провела рукой по спутанным волосам. Подошла к холодильнику. Открыла дверцу. Достала йогурт. Нашла ложку. Села за стол рядом со мной. Все как в замедленной съемке.
На ней была самая короткая из ее юбок, майка без рукавов, а поверх — моя любимая серая льняная блузка. Каро ни за что не соглашалась дать мне ее поносить, потому что сама с ней не расставалась.
— У меня был гость, — сообщила она.
— То есть ты прогуляла школу?
В последнее время Каро редко появлялась в школе. Порой ей не хотелось вставать. Иногда она выходила из дому, но тут же поворачивала обратно. Удивительно, что при таком отношении ее до сих пор не вышвырнули вон.
— Ты говоришь как моя мать, — поморщилась Каро, принимаясь за йогурт.
— Гость? — переспросила я. — Я его знаю?
— Нет.
— Да ну?
Она пожала плечами.
Значит, с Гилом в очередной раз все кончено. Я раскрыла книгу, лежавшую у моей тарелки. Если ей не хочется рассказывать, то я не стану навязываться. Мне и самой хотелось покоя. Утро прошло на нервах. Шесть долгих, серых, потерянных часов… И кто мне их вернет?
Каро возилась с кофеваркой, которую нам подарила моя мать, когда мы въехали сюда.