Всякий раз Натаниел давал себе слово не плакать, но всякий раз нарушал его, заливаясь горькими беспомощными слезами. А старик от этого лишь пуще свирепел. Но хуже боли было унижение. Натаниел до сих пор чувствовал во рту его вкус. Бабка не вмешивалась. Она безропотно принимала все, что ни делал ее муж, поскольку верила в его добродетель. А добродетель, как учила церковь, часто шла рука об руку с суровостью и даже жестокостью.
Обычно для наказания Натаниел должен был следовать за дедом в амбар позади дома. Амбар будто нарочно был поставлен на отшибе, чтобы никто не услышал, что там происходит.
Натаниел часто думал, знает ли бабка. Он все пытался прочитать это у нее в глазах, но она была женщиной внешне бесстрастной, сдержанной.
Труд — это пот. Порядок — половина успеха в жизни. Никогда не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня. Миром правит неблагодарность. Не выучишь сейчас — не выучишь никогда.
Из дедовых принципов можно было составить энциклопедию. Он не просто произносил их, он ожидал, что Натаниел станет им следовать. Иначе дед снимал ремень.
Яблоко от яблони…
Было больно.
— Получай!
Еще больнее.
Кожаный ремень жег кожу.
— Я не позволю тебе нас позорить!
Потом Натаниел долго лежал в пыльном сумраке сарая. Лео, их пес, в страхе забившийся в угол, выползал, лизал ему лицо и ложился рядом. Они лежали так часами, и никто не приходил поинтересоваться, что с ними. Лео тоже частенько пинали и били. У обоих была собачья жизнь.
Каро стояла перед зеркалом в ванной. Все говорили, что она тощая, а ей все казалось наоборот. Ей тяжело было носить свое тело. В зеркале она отражалась до пояса. На руках краснели свежие порезы и старые шрамы. В глазах блеснули слезы. Без него она чувствовала себя беспомощной. Вечная жертва, в основном собственного насилия.
— Я тебя откормлю, — говорил он, обнимая ее, — ты поправишься и будешь лучше себя чувствовать.
У него были сильные и большие руки. В его объятиях ей было спокойно, ничего не угрожало.
— Ты как ребенок, — бормотал он ей в ухо.
Ребенок. Вот уж чего ей не хотелось — так это снова стать ребенком.
На этот раз все было хорошо. Она походила на молодое животное, чья красота скрывалась под покровом внешней неловкости, угловатости, словно ожидая, пока он ее откроет. Он открывал ее постепенно, не торопясь. В ее глазах не было ответов. Только вопросы. Он был готов ответить на них. Как-нибудь потом. Он на все был готов ради нее. Благодаря ей он стал понемногу примиряться с собой и с миром. Это был долгий процесс, способный занять не менее половины жизни. Но коль скоро она была с ним, его это не пугало.