Когда-то у меня было железное правило читать ежедневно минимум два часа. Причем не “Муму” или “Как закалялась сталь”, а совсем другую литературу.
Моя специальность не зоология или металлургия, оттого я вместо этих книжек изучал искусствоведческие. Однако в последние годы веду работу над собой все реже и реже. Палочкой-выручалочкой для отговорок собственной совести служат объективные обстоятельства плюс наличие Студента, коренное изменение традиционных рынков сбыта, а главное – невозможность нормальной работы без учета различных нюансов так называемой политической обстановки. Не очень приятно ковыряться в этом дерьме. В сравнении с политикой запах разложившегося трупа может показаться тонким ароматом дезодоранта “Август”, однако бизнес есть бизнес.
Вот и сейчас, вместо того, чтобы штудировать какую-нибудь книгу по искусствоведению, я почти целый час убил на чтиво дискеты, притараненной Рябовым, а затем, поняв всю серьезность обстановки, мгновенно расслабился. Эта естественная реакция всегда помогала мне сохранять твердый рассудок в театре абсурда, именуемом жизнью.
Отключив компьютер, я откинулся на спинку вольтеровского кресла и подмигнул портрету старого маркграфа кисти Рослина. Тебя бы сюда, великий политик прошлого, подумал я, быстренько сбежал бы позировать туда, где творил в последние годы жизни знаменитый Эль Греко.
Да что маркграф, великие экономисты современности попухли бы своими шикарными мозгами, пытаясь дать логическое объяснение тому, что у нас происходит. Но главное, такой консилиум ни к чему. Оттого, как их логические рассуждения нам менее необходимы, чем презерватив импотенту. Мне сейчас больше выводы одного старинного мастера слова импонируют, который описал непроходимый дремучий лес, где в глухих урманах скрываются зловещие вороны, а от чащоб несет ледяным, перехватывающим горло страхом. Не каждый рискнет зайти в гиблое место, мужество для этого нужно. Да и зачем в него соваться, чтобы зверье в момент разорвало? А куда деться, если уж попал сюда, назад дорога только через реку, бесцельно плыть по которой можно годами, пытаясь спастись от собственного страха.
Мы все читали этого писателя. И даже зубрили его наизусть. Только вот мало кто понял – великий реалист, помешанный на чертовщине, дал описание совершенно фантастического леса, стоящего на берегах невиданной реки. “Редкая птица долетит до середины Днепра”. Если разобраться, для многих такие слова должны показаться утверждением явно ненормального, гуси-лебеди, когда бы могли, крыльями у висков покрутили. Этот Днепр не то что птица, муха перелетит.