– Ну, Студент, чем порадовало нас свежее поступление?
– Откуда эти работы? – эксперт даже не вылазит на свой стол, чтобы открыть форточку, хотя я успел прикурить сигарету. Наверняка, не заметил, у него все внимание сконцентрировано на венце работы пресс-группы Бойко.
– Из Германии, – предельно откровенно отвечаю на нескромный вопрос.
Следовало ожидать, что Студент тут же ринется к столу, занесет эти сведения в один из своих гроссбухов, однако он этого отчего-то не сделал, а продолжил искусствоведческий поиск:
– Как они туда попали?
– А тебе неинтересно, как они оказались здесь?
– Я понимаю, что вы имеете в виду, однако вынужден еще раз просить делиться со мной сведениями о передвижении произведений искусства, хотя бы для того, чтобы в дальнейшем можно было не задавать дополнительных вопросов.
– Студент, ты растешь прямо на глазах. Быть может, я тебе кое-что расскажу. А пока поведай, чем осчастливишь.
– Самое интересное – “Городской пейзаж” Фернана Леже… Насколько известно, это полотно было уничтожено гитлеровцами в 1943 году во внутреннем саду музея “Зал для игры в мяч”.
– Будем считать, оно возродилось из пепла, витавшим над парком Тюильри.
Студент с обидой посмотрел на меня и выпалил:
– А “Путники” Гюстава Курбе тоже были уничтожены во время второй мировой войны?
– Нет. Хотя бы потому, что ты о них спрашиваешь. А чего Курбе уничтожать, он ведь, в отличие от Леже, не лепил панно для здания ООН в Нью-Йорке.
После этих слов Студента перекосило, а его проницательные глаза поперли из орбит с такой скоростью, словно я стал разжигать костер из его архива.
– Не нервничай, – миролюбиво замечаю в ответ на эту реакцию, – иначе нам придется напрягать великого окулиста Федорова. Если будешь воспринимать мои слова с таким негодованием и в дальнейшем, сомневаюсь, что даже он сумеет вставить твои выскочившие глаза обратно на морду. Ладно, я поведаю тебе нечто интересное, но сперва скажи, чем еще порадовал нас Игорь?
Глаза Студента вернулись почти в прежнее положение, и он довольно сухо произнес:
– Две пастели Делакруа, рисунок углем Писарро, “Натюрморт” Гогена.
– Моне не было?
– Вы сказали Мане?
– Нет, именно Моне. Клода.
Студент отрицательно покачал головой.
– Да, нам явно недодали, – с огорченным видом заметил я. – Кстати, кому в свое время принадлежал Курбе?
– Семье Ротшильдов… Постойте, другими словами, вы хотите сказать, что знаете…
– Знаю, Студент. И кое-что, к твоей великой радости, могу поведать.
Я чуть было не добавил: “Чтобы глаза на пол не упали”, – но вовремя остановился. Студент схватил в руки шариковую ручку, какую-то измызганную пухлую тетрадь и посмотрел на меня с таким видом, будто за моей спиной замаячил призрак великого Вазари.