Вошел в кабину, нажал кнопку первого этажа. Медсестра подняла руку и перекрестила пальцы. Я ответил тем же, и нас разделили закрывшиеся двери. Кабина пошла вниз. Я смотрел на ранки от ногтей на тыльной стороне ладоней и думал, какая же я тварь, самая мерзкая из тварей. Даже если все случилось во сне, я оставался самой мерзкой из тварей. "Возьми ее", - сказал я. Она была моей матерью, но я все равно сказал, "Возьми мою мать, не бери меня". Она меня воспитала, работала внеурочно ради меня, стояла со мной в очереди под жарким солнцем в маленьком, пыльном парке развлечений в Нью-Гэмпшире, а в результате я, практически без колебаний сказал: " Возьми ее, не бери меня". Трусишка, трусишка, гребаный трусишка.
Когда двери разошлись, я вышел из кабины, поднял крышку урны, и там, в почти пустом бумажном стаканчике из-под кофе, лежал значок пуговица с надписью: "Я КАТАЛСЯ НА "ПУЛЕ" В ТРИЛЛ-ВИЛЛИДЖ, ЛАКОНИЯ".
Я наклонился, достал значок-пуговицу из холодного кофе, вытер о джинсы, сунул в карман. Понял, что выбрасывать его - идея не из лучших. Теперь это был мой значок, талисман, приносящий удачу или горе, но мой. Я вышел из больницы, на прощание помахав рукой Ивонн. За дверью луна по-прежнему плыла по небу, заливая мир загадочным и, конечно же, мечтательным светом. Никогда раньше я не чувствовал такой усталости и душевного опустошения. Мне так хотелось, чтобы все повторилось вновь. Тогда я сделал бы правильный выбор. И, что странно, если бы я нашел ее мертвой, как и ожидал, думаю, смог бы с этим сжиться. В конце концов, разве не так должны заканчиваться истории про призраков?
"В городе никто подсаживать тебя не будет", - сказал старик в грыжевом бандаже, и это чистая правда. Я прошагал весь Льюистон, три десятка кварталов по Лисбон-стрит, девять - по Кэнел-стрит, мимо всех этих баров, в которых крутили старые песни "Форейнер" и "Лед Цеппелин", ни разу не подняв руку с оттопыренным пальцем. Потому что без толку. Уже в двенадцатом часу добрался до моста Демута. И как только перешел реку, моя поднятая рука с оттопыренным пальцем остановила первый же автомобиль. Сорок минут спустя я доставал ключ из-под красной кадки, что стояла у двери сарая, еще через десять лежал в кровати. Успел подумать о том, что за всю мою жизнь впервые сплю в доме один.
Телефон разбудил меня в четверть первого. Я подумал, что звонят из больницы, хотят сообщить, что состояние моей матери резко ухудшилось и несколько минут тому назад она скончалась, примите наши соболезнования. Но позвонила миссис Маккарди, чтобы убедиться, что я благополучно добрался до дома. Естественно, ей не терпелось узнать все подробности моего вечернего визита в больницу (мне пришлось все повторить трижды, и на третьем круге я уже чувствовал себя, как преступник, которого допрашивают по подозрению в убийстве). Не преминула она и спросить, поеду ли я с ней в больницу. Я ответил, что с превеликим удовольствием.