Страйкер ухмыльнулся и помотал головой:
— Не-а. Он просто согласился помочь мне в организации медового месяца. Ты, дорогая, стала жертвой заговора. Доктор держал тебя в больнице, пока не счел, что ты достаточно окрепла и сможешь перенести полет. А мне дал строгие инструкции: не позволять тебе ни утомляться, ни волноваться, ни подвергать неокрепший организм каким бы то ни было испытаниям. В этом он был особенно непреклонен. Я думаю, он просто завидовал мне.
— Да ну! — вспыхнула Темпест.
Страйкер наклонился и чмокнул ее в нос.
— Именно так, детка. Мы с тобой выйдем в Нассау, сядем на гидроплан и отправимся на маленький необитаемый остров. Там есть домик с черепичной крышей, пляж, а на пляже — белый песочек, из которого моя девочка будет строить замки…
— А ты чем будешь заниматься? — рассмеялась Темпест.
— Следить, чтобы ты не перегревалась и побольше лежала. Одним словом, набиралась сил. А я не спущу с тебя глаз, мне ведь не привыкать!
Темпест звонко рассмеялась — словно зазвенел десяток серебряных колокольчиков.
— Все ты, ты, ты… А мне позволено высказать свое мнение?
— И речи быть не может! Это мой медовый месяц.
А ты не имеешь права голоса, пока не окрепнешь. — С этими словами он поцеловал ее в губы — и не заметил, как в глазах ее мелькнул страх. — Смотри! — воскликнул он, указывая в окно. — Смотри внимательно! Этого города ты не увидишь целых две недели!
— И отлично, — промурлыкала Темпест и положила голову ему на плечо.
— Ты устала? — прошептал ей на ухо Страйкер.
— Есть немного. Когда же я наконец поправлюсь окончательно?
— Тропические лихорадки отнимают много сил. Мне самому случалось ими болеть пару раз.
Темпест нахмурилась. Она не могла представить себе Страйкера, беспомощного, в бреду, страдающего от невыносимого жара… Неужели он тоже может быть слабым, растерянным, по-детски трогательным? Темпест потянулась к нему, чтобы поцеловать, и прочла ответ в его глазах.
— Я никогда об этом не задумывалась… Ты столько раз спасал мне жизнь… А бывало ли, что кто-нибудь спасал тебя? Ты когда-нибудь в ком-нибудь нуждался? Или ты и вправду такой самодостаточный, каким кажешься?
Этот вопрос удивил Страйкера — но он обещал говорить любимой только правду.
— Не знаю, каким я кажусь, но знаю, что мне часто бывает одиноко. — Он обнял ее. — Я часто скучал по тебе. И уверял себя, что чем дольше я тебя не вижу, тем лучше. Ведь мы встречаемся, только когда ты попадаешь в беду.
— Не понимаю, как ты можешь меня любить!
— Я сам не понимаю, честно говоря!
Темпест рассмеялась:
— Да, я сама хотела честности — но не до такой степени!