— О, русские, знать у вас много золота, коль вы позволяете нам болтаться у вас по месяцу, — однажды сказал мне капитан греческого судна.
Ничего конкретного сказать им в Новороссийском пароходстве не могли, а количество судов все прибавлялось. Располагая такой информацией, Управление проинформировало Центр о сложившейся ситуации, о больших затратах советской стороны. Видимо, Совмин и лично
А. Н. Косыгин имели не только нашу информацию. В других сообщениях преподносилось все в другом свете:
— Разгрузка судов идет по графику… План выполняется.
Алексей Николаевич позвонил мне и спросил о положении дел в Новороссийском порту. Я доложил о скоплении
иностранных судов, ожидавших разгрузки по две и больше недели, до месяца.
— Поручаю вам лично заняться организацией разгрузки зерна, — услышал я его спокойный голос. — Примите меры, которые вы сочтете нужными. Я скажу об этом товарищу Медунову.
После этого на бюро крайкома меня официально назначили ответственным за разгрузку зерна.
Нелегко пришлось развязывать узлы не свойственной мне хозяйственной работы, однако указание Председателя Совета Министров я считал делом государственной важности и сделал все, чтобы страна не несла огромных затрат за простой иностранных судов.
Пожалуй, впервые я столкнулся с вопиющей безответственностью портовиков и железнодорожников, удивлялся спокойствию многих должностных лиц, не проявлявших должной настойчивости в принятии чрезвычайных мер. Никто, конечно, денег из своего кармана не платил за простой судов и поэтому особого беспокойства это не вызывало.
Целые составы железной дорогой подавались под погрузку, вагоны которых были непригодны для перевозки хлеба, не только тем, что они не подвергались специальной санитарной обработке после перевозки скота, удобрений, других грузов, но и походили на решето, сеявшее зерно по дороге. Железнодорожное полотно было усеяно зерном. Такими разбитыми вагонами, требовавшими ремонта, целыми составами забивалась железнодорожная станция Новороссийска, не приспособленная по своей пропускной способности к массовой перевозке и перегрузке зерна с судов в вагоны. Отремонтированные составы, годные под погрузки зерна, нельзя было подать в порт, так как станция была забита подвижным составом.
Многим не нравилось вмешательство КГБ в разгрузку зерна. Да, это, конечно, не входило в обязанность органов, и никого мы не арестовали, ни на кого не возбудили уголовного дела, но порядок и дисциплину навели.
— Это что же, тридцать седьмой? — гневно возмущались начальники разных ведомств. Впрочем, это ходячее выражение можно было встретить всюду, когда органы безопасности проверяли поступавшие заявления о вопиющей бесхозяйственности и крупных злоупотреблениях служебным положением, наносящим громадный ущерб государству.