- Может, не стоит? - Он нерешительно взял кружку, поднес к губам, рыбью унюхав вонь от стекла.
- Ну, не пей!
Знаменский поспешно поставил кружку, отодвинул от себя.
- Может, уйдем отсюда?
- Ну, уйдем, - Ашир взял его кружку, вылил пиво в свою, начал пить, явно без охоты, но допил до дна. - Пошли!
Вышли на шумную улочку, где, оказывается, расчудесный жил запах близкого базара, дыней пахло, виноградом мускатным, дымком жаровень. И не так уж было жарко, оказывается. Если плохо тебе, человек, загляни в еще худшее, и тогда назад потянет, как к радости. Таков всеобщий закон.
- Как после вчерашнего? Вижу, умеешь пить. А я думал - развалишься. Нет, обучили по заграницам. - Ашир, насмешливые, в прищуре, косил на Знаменского свои угольные, без белков, глаза. - А зачем так вырядился? На службе был? И кто же ты теперь?
- Референт без дела.
- Но в МИДе?
- Да, в вашем.
- Все-таки... А я вот безработный.
- Рассказал бы толком, что все же с тобой стряслось. Галдели, галдели мы вчера, но больше про себя и для себя.
- Правильно говоришь. Для того и пьем, чтобы выговориться, объяснить там что-то. Кому? Себе! Мысли-то рвут башку. Надо их выпустить, надо их в звук превратить. Вот этим вчера и занимались.
- И сегодня займемся?
- И сегодня, если поднесешь. Я - пустой.
- Куда пойдем?
- Лучше бы к тебе, к Дим Димычу. Светлана Андреевна сегодня выходная, раз вчера дежурила. Погляжу на нее. Я в нее влюблен. Вдруг да подсядет к нам. О, она строгая! Не всегда такой была. Ну, какой она была! Ай, какой она была! Но теперь улыбки не допросишься.
- А почему?
- Заинтересовала? Стенка в стенку теперь будете жить. Завидую тебе.
- У нее что же, своей квартиры в Ашхабаде нет?
- Все у нее есть, все, все у нее есть. Нет, я тебе не завидую. Когда такая женщина рядом, только труднее дышать. К ней руку не протянешь. Ты пошутил, а у нее презрение в глазах. Бежать надо от такой. Но, может, подсядет сегодня? Все-таки вы оба русские... Она запрещает мне даже смотреть на нее. Раз закричала на меня, чтобы не смотрел. "Все вы одинаковые!" крикнула. Я ее понимаю, я ей все могу простить. Я вел ее дело.
- Господи, и у нее что-то не в порядке?!
- А я ее люблю. Слово даю, пошел бы за ней на край света.
- Есть еще и подальше Ашхабада край? - усмехнулся Знаменский.
- Есть. Ну, приглашаешь к себе?
- Пошли. Но тогда надо прихватить что-нибудь.
- Прихватим в "Юбилейной". У меня там буфетчица знакомая. Вел ее дело.
- Буфетчица? Так ты же по особо важным был.
- Женщины, учти, всегда в особо важные влипают дела. Без женщин таких дел и не бывает.