— О-о-о! — застонал он и свернулся в позе эмбриона на полу новой квартиры Лакс.
Он думал о ней, и ему было чрезвычайно тяжело контролировать себя и не забрызгать спермой весь пол. Лакс, его первая девушка, самая первая из тех, кого он опускал за плечи до уровня своей промежности. Лакс, которая уже четыре года была для него запретным плодом. Джозеф порезал бы его или убил, если бы он попытался навредить Лакс. Карлос полагал, что все дело было в странном, католическом осуждении Джозефом сексуальности собственной сестры, а вовсе не в том, что он, Карлос, однажды так сильно сжал ее мизинец, что тот треснул, и сломанная кость прошла сквозь кожу.
Он извивался на деревянном полу квартиры, пытаясь сосредоточиться и не думать о ее коже. Он хотел закончить с покраской стен, пока не стало слишком жарко. Может, он сходит с ней в кино, если «старый хрен», как он любил называть Тревора, отпустит ее на вечер.
Услышав, как в замке повернулся ключ, Карлос подскочил.
— Эй, зачем ты закрыл на цепочку? — крикнула Лакс из прихожей.
— Бегу, — отозвался Карлос, хотя трудно было сказать, что он торопился в прямом смысле слова. Осторожно заправив еще твердый пенис в трусы и натянув комбинезон, Карлос аккуратно открыл три банки краски и расставил их на столе. И только после этого медленно направился к двери.
— Ты что, за жизнь свою боишься? — спросила Лакс, указывая рукой со стаканом кофе на цепочку.
— Просто привычка, — ответил Карлос, снимая цепочку с крючка и открывая дверь. — Черт подери, ты прекрасно выглядишь.
— Из огня да в полымя, — ответила Лакс, зная, что он все равно не поймет смысла этих слов.
Ему было все равно, что она говорит, он вообще редко ее слушал. Поэтому Лакс могла ляпнуть все, что взбредет в голову.
— Как ты думаешь, я много ругаюсь? — вырвалось у нее изо рта.
Она последовала за ним через маленький коридор, ведущий в гостиную. Карлос не ответил. Он слушал ее болтовню и молчал. Ответить он мог только в том случае, если услышал бы знакомые, понятные ему слова.
— Твою мать, Карлос! — воскликнула Лакс, войдя в гостиную.
— Что?
— Уже одиннадцать часов! Что ты делал все утро?
— Сначала я привез краску. Потом мне нужно было найти ключи, а потом, когда я открыл первую банку, краска оказалось не той, что нужно, тогда я открыл еще несколько банок, и во всех было то же самое. Я как раз собирался звонить тебе.
Лакс посмотрела на краску.
— Что с ней не так?
— Она белая.
— Да.
— Я думал, краска должна быть… красной.
«Быть начальником непросто, — подумала Лакс. — Он завирается, а мне что сделать?»