— Нет, — произнесла она вслух. — Она должна быть именно белой.
— Хорошо. Тогда все в порядке. Хотя ты не хочешь прилечь на эту подстилку, а я лягу сверху? Тебе даже не нужно прикасаться ко мне, детка, в этот раз все будет только для тебя. О да, я уже чувствую твой.
Карлос показал ей язык, шевеля им, как гремучая змея хвостом. Кончик языка напрягался, как острие ножа, и снова расслаблялся, обещая ей невероятное удовольствие, сравнимое разве что с эффектом массажного душа от «Вотерпик».
Лакс завороженно смотрела, как Карлос шевелит языком. Однажды Тревор дал ей почитать старую книгу под названием «Инферно» и объяснял значения слов. Она проглатывала страницу за страницей и смеялась.
— Что тебя так смешит? — спросил ее Тревор. Он лежал рядом с ней в постели, читая биографию мертвого, но легендарного спортсмена, отвечая на ее вопросы и изумляясь тому, какое удовольствие ей приносит чтение.
— Написано смешно, — ответила она. — Но во всем этом есть смысл, только когда знаешь расшифровку.
Лакс заявила, что понятие «лимба» кажется ей глупым и несправедливым. Зато какое наслаждение ей доставили описания грешников в аду, наказанных соответственно их грехам: лжецы набивались дерьмом по самые ноздри, влюбленные окружались неутихающими ветрами, за то, что подчинили разум страсти. Лакс считала, что это было забавно, в духе комиксов. Но здесь, в гостиной новой квартиры, глядя на недвусмысленные движения языка своего бывшего парня, Лакс ощущала себя в настоящем, совращающем аду.
«Карлос, — подумала она, — Ка-а-арлос. Карлос может покрыть меня персиковыми поцелуями и загладить все, что только что случилось с Тревором. Все это может растворить Карлос и его змеевидный язык. Можно выгибать спину и кричать по-ослиному, целых двадцать минут или больше. Мои мышцы расслабятся, а грязь в моих мыслях смоет слюна, и она стечет по моим бедрам. Я не принадлежу Тревору. Я просто хочу пожить в его доме, пока не куплю вторую квартиру. Мне нужно хотя бы год сдавать в аренду эту квартиру, прежде чем я смогу оплатить другую в рассрочку. А президент Клинтон сказал, что работа ртом сексом не считается».
— Нет, — объявила Лакс Карлосу, — ты пошляк.
— Чего?
— Засунь эту штуковину обратно в рот, пока краска не свернулась.
— Краска не сворачивается.
— Она бы свернулась, если бы ты окунул туда эту длинную мерзость. Завтра сюда уже въезжает съемщик, а мы ничего не сделали. Так что за работу.
— Сучка раскомандовалась, — проворчал Карлос и снова показал ей язык.
— Ты кому-нибудь глаз этой штукой выколешь?
— Старый хрен, наверное, забыл, где находится твоя писюлька, и засунул язык тебе в глаз. Бедная, бедная киска.