Пока Фауст и епископ живо дискутировали на тему рождения и смерти знаменитых людей, вернулся секретарь-диакон с десятью гульденами и с новостью, что убийцы ученого Гельмонта и его возлюбленной схвачены и сидят за решеткой.
Новость привела в сильное волнение прорицателя; он с тревогой поинтересовался, кто совершил преступление и каковы были низкие мотивы. Однако диакон ничего не смог ему ответить: подробностей он и сам не знал.
— Видимо, звезды ничего не открыли вам на этот счет, — съехидничал Вейганд Редвиц.
— Я не спрашивал их об этом, — быстро нашелся доктор Фауст, явно выведенный из себя.
Астролог забрал десять гульденов и пообещал составить правдивый гороскоп в течение трех дней. Он сделал ударение на слове «правдивый». И тут же торопливо удалился, оставив в недоумении недоверчивого князя-епископа.
В полночь того же дня все население маленького города пришло в еще большее возбуждение, чем оно уже было приведено двойным убийством ученого-стеганографа и его любовницы. Смотритель церкви Святой Девы Марии трубил в свой рог, выдувая сигнал «пожар»: три коротких высоких звука и один длинный, низкий. После троекратного повторения сигнала он поднес ко рту воронку и прокричал на все четыре стороны:
— Пожа-а-ар в «Преисподней», пожа-а-ар в «Преисподней»!
Крики смотрителя могли бы вызвать улыбку: еще бы —
пожар в преисподней, если бы не серьезность положения, ведь из дома булочницы вырывались языки пламени. Подручные, оснащенные кожаными ведрами, образовали цепочку до реки Регниц, а до этого они успели в последний момент спасти булочницу и вытащить ее из горящего дома. Теперь она, ошарашенная, стояла на коленях перед своим полыхающим жилищем, закрыв лицо руками, и громко рыдала:
— Господи всемогущий, за что?
Балки старого фахверкового дома были хорошей пищей для огня, и все попытки потушить огонь оказались бесполезными. Пожар бушевал целых два часа. Была велика опасность, что огонь перекинется на весь ряд домов в «Преисподней» и может вызвать пожар небывалого размаха во всем городе. Но тут пылающий остов здания рухнул, подняв огромное облако пыли и пепла. Каким-то чудесным образом это облако задушило огонь.
Со всех концов города стекались ротозеи, чтобы полюбоваться на сгоревший дом и горе владелицы. Вскоре было невозможно протолкнуться, и комментарии праздных зевак простирались от сочувствия до злорадства, поскольку болтливую вдовушку горожане недолюбливали.
Это был звездный час смотрителя башни: окруженный зеваками, он со знанием дела рассказывал, что до того, как вспыхнул пожар, видел на заднем дворе дома булочницы, как кто-то зажигал факел. Среди напряженно внимающих ему слушателей было одно незнакомое лицо, никому в общей суматохе не бросившееся в глаза, кроме смотрителя.