— Алекс, — сказала Беатрис, — вы бы смогли влюбиться в некрасивую женщину?
— Я уже люблю вас, — сказал он, расцветая в улыбке, на щеках у него появились очаровательные ямочки.
— Ах, ваше остроумие просто поражает меня. А теперь — без шуток. Смогли бы?
— Нет.
Беатрис смотрела на него ошеломленно.
— Нет?
— Нет. Боюсь, что я не настолько глубокая личность. Как, впрочем, и большинство мужчин.
— Это неправда. Если бы это было действительно так, ни одна некрасивая женщина никогда бы не вышла замуж.
— Вы не совсем правильно задали вопрос. Нужно было спросить, смог бы я влюбиться в женщину, которую считаю некрасивой. Это совсем другой вопрос, неужели вы не видите разницы?
— Это как в поговорке — о вкусах не спорят?
— Совершенно верно, — ответил Алекс. — Например, некоторые мужчины могут считать, что цвет ваших волос слишком темный, а ваши брови слишком густые, ваш кожа слишком бледна, а щеки слишком румяны.
Щеки Беатрис покраснели еще сильнее под его взглядом.
— Но я нахожу ваше лицо… — он на мгновение задумался, — невыразимо прекрасным.
Беатрис глубоко вздохнула, стараясь заставить себя не воспринимать его слова слишком серьезно. Александр Хенли — сладкоголосый соблазнитель — пытается очаровать и ее. Держись, Беатрис! Но как приятно слушать его голос! Глупая улыбка словно приклеилась к ее лицу.
— Мужчин держит на расстоянии ваш острый язычок, а вовсе не ваше лицо, — сухо заметил Алекс, отвернувшись к танцевальной площадке. Улыбка мгновенно исчезла с лица Беатрис.
— Вы знаете о том, что невыносимы?
— Вот видите? Именно это я и имел в виду. Змеиный язычок. Вполне достаточно для того, чтобы любой мужчина держался в стороне, — сказал он, шутливо подмигнул ей.
— Вы думаете, что вы необыкновенно остроумны, да? Вы считаете, что окружающих не обижают ваши шутки? Ах, Алекс — такой очаровательный и остроумный! А я думаю, что вы злой и… — Она отвернулась, пытаясь справиться со слезами, перехватившими ей горло.
— Ну что это такое? — мягко спросил он. — Это неприлично — плакать на балу. — Он наклонился и заглянул ей в лицо. При виде слез, дрожавших на ресницах, его глаза наполнились раскаянием. — Я открою вам один секрет, мисс Лейден. — Она сморгнула слезы и вопросительно взглянула на него. — Если я чувствую себя в опасности от того, что могу влюбиться, я становлюсь очень жестоким. Я говорю совершенно ужасные вещи. Обо мне даже ходят слухи, что своими глупыми шутками я заставляю девушек плакать прямо во время, бала.
— Какая ужасная привычка, — прошептала Беатрис.
— Но я буду с ней бороться, — сказал он, склонив голову. — Я прощен?