Народные сказки и легенды (Музеус) - страница 372
Некоторые из этих рассказов были так страшны, что у городских слушателей — почтенных мещан, в часы вечернего досуга тоже с удовольствием принимавших участие в празднике пастухов, — мороз подирал по коже и волосы становились дыбом.
Многие цеховые мастера и ремесленники приходили в трактир «Золотой Ягнёнок» выпить кружку вина и послушать болтовню пастухов, иногда вставляя и что-нибудь своё.
В описываемый вечер седовласый Мартин, — бодрый восьмидесятилетний старик, по виду напоминавший прародителя всех пастухов Иакова, — был особенно весел и болтлив. Когда гости начали расходиться, он велел налить себе на сон грядущий ещё одну кружку старого вина и, довольный, что шум вокруг него утих и ему тоже можно вставить словечко, начал свою речь:
— Друзья, вы здесь много рассказывали о ваших приключениях, и иные из них были необычайно занимательны, но, сдаётся мне, иногда в вас болтало вино. Я знаю только, что история, которую мне пришлось пережить в молодости, покажется вам чудеснее всех, что вы здесь услышали, хотя я буду говорить одну лишь чистую правду. Но сейчас уже далеко за полночь, и я не успею рассказать её вам до конца.
Когда почтенный седоголовый старец начал говорить, воцарилась такая тишина, будто сам бамбергский епископ служил тихую мессу[293]. Но, едва он умолк, снова поднялся шум, и все дружно стали просить:
— Отец Мартин, расскажи нам о своём приключении. Почему ты замолчал? Доставь нам удовольствие, ради праздника.
Даже некоторые горожане, собравшиеся было идти домой, снова повесили на крючки свои плащи и шляпы и, присоединившись к остальным, тоже стали уговаривать Мартина рассказать на прощание чудесную историю.
Старик не мог противиться таким настойчивым просьбам.
— Сначала мне очень плохо жилось на свете, — начал он свой рассказ. — Одинокий сирота, я вынужден был у чужих дверей выпрашивать подаяние. У меня не было даже крыши над головой. С сумой на плечах, бродил я по стране из деревни в деревню, а когда подрос и окреп, нанялся в подпаски к одному пастуху, которому три года помогал пасти овец на склонах Гарца.
Однажды вечером, в начале осени третьего года, пригнав домой стадо, мы не досчитались десяти овец, и старший пастух послал меня поискать их в лесу. Собака напала на ложный след, и мы с ней долго блуждали в чаще, пока не наступила ночь. Местность вокруг была совершенно незнакома, и не найдя дороги домой, я решил заночевать под деревом.
В полночный час собака вдруг забеспокоилась, начала скулить и, поджав хвост, прижалась ко мне. Только я успел подумать, что это место нечисто, как, оглянувшись, увидел при свете луны стоявшего в нескольких шагах от меня человека. Лохматые волосы покрывали всё его тело, длинная борода доходила до пупа, на голове был венок, а бёдра охватывал широкий пояс из дубовых листьев. В правой руке он держал выдернутую с корнем ель