Дима увидел картинки. Яркие кровавые картинки из своего детства. Он видит мужскую голову. Она раздроблена в кашу. Но он знает, что это отец. Дима зажат между креслами. Он не может ни пошевелиться, ни крикнуть. Он просто плачет. Дима протягивает руку, чтобы дотронуться до папы, чтобы привлечь его внимание, чтобы… Он касается месива, каши из волос, мяса и костей. Папе, наверное, больно, потому что он стонет. Голова отваливается и падает куда-то в битые стекла, на пассажирское кресло. Дима наконец-то выдавливает вопль из себя. Он кричит протяжно и громко. Так громко, что у него закладывает уши. Сквозь собственный крик он слышит вой сирен. Поэтому… да, поэтому, словно передав эстафету, он замолкает. Дима вновь пытается выбраться, но стон… чей-то стон заставляет его замереть. Замереть от страха. Ведь папа уже не мог стонать. Или мог? Он медленно поворачивает голову и видит месиво с длинными осветленными волосами. Волосы тоже все в крови, и он почему-то думает о том, что их не помешало бы помыть, а не о том, откуда она здесь взялась. Здесь, в его машине, в его детстве, в его долбаной аварии. Откуда?! Лена умирает. Под кровавыми сосульками-волосами что-то шевелится. Дима пытается разобрать, что там шевелится под кровавой маской, и, только когда пригибается к ней вплотную, понимает, что это выбитый глаз подергивается на нервных окончаниях.
Сысоев вскочил и, едва сдерживая крик, побежал к двери. Правую ногу свело, Дима упал на колено и только сейчас сообразил, что находится в деревенском доме. Он поднялся, потирая ногу. Проковылял к двери. Дима не мог понять, что это было. Сон во сне или смесь воспоминаний, сна и каких-то реальных звуков. Нога болела так, будто ее действительно зажало между сидений в машине. Сон, воспоминания, с этим все понятно, а вот звуки аварии его волновали по-настоящему.
Он, прихрамывая, выбежал на крыльцо. Всмотрелся в темноту за калиткой. Вроде бы было все спокойно. Но это могло только так казаться. Пока машина не взорвалась, все будет тихо. Пока он не вытащит, кого сможет. Его тогда смогли, и он кого-нибудь сможет. Пока он не вызовет «Скорую» и полицию, все будет тихо.
Боль в ноге прошла. За калитку он уже выбежал, но на дороге напротив дома ни аварий, ни вообще машин не было. Дима вышел на асфальт, прошелся на север, вернулся назад. Несмотря на то что дорога была асфальтированной, по ней мало кто ездил, тем более со скоростью, опасной для жизни. То есть авария с искореженным металлом, с жертвами, взрывами и оторванными головами здесь была невозможна. Все-таки сон? Кошмар.