Он потряс кулаками, и все присутствующие радостно завопили:
– Да здравствует Республика!
– За мной, братья! За мной, и да ниспровергнется в бездну забвения коварство наших врагов! Ибо мы вспомним каждого, и отольются ему свинцовыми пулями стоны матерей и слезы жен, сколько бы их у него ни было! За мной, граждане комбатанты, за мной, сыны Отчизны милой, минута славы настает! Не посрамим Отечества!
– Лис, куда ты их повел? – поинтересовался я, глядя, как вбежавший караул прижимает к полу сопротивляющегося капитана Гренеля.
– Куда повел, куда повел… в кабак, куда же я еще могу повести? – В этот момент в кабинет размашистым шагом вошел, почти вбежал комендант. Следом за ним стража ввела высокого надменного старика. Между морщин, подобно траншеям избороздивших его лицо, смертоносными пушечными жерлами пылали холодной яростью глубоко посаженные глаза.
– Что здесь происходит?! – заорал Ле-Палисье.
– Это Констан Мулен, предводитель шайки вандейцев! Я узнал его, а он пытался зарубить меня. Они хотели освободить маркиза! Не зря министр предупреждал, что где-то есть двурушник, продающий информацию роялистам, и что, вероятно, они попытаются отбить Лантенака.
– Но чтобы с такой наглостью! Кто вы такой? – Комендант перевел взгляд с испорченного кресла на корчащегося в руках дюжих часовых офицера.
– Я капитан Гренель из жандармерии. У меня есть пакет!
– Фальшивка! – обличительно крикнул я. – Конечно есть! Не с букетом же лилий ты сюда заявился, гражданин Мулен. Эту подделку я забираю! – опережая майора, протягивающего руку к запечатанному распоряжению, воскликнул я. – Пусть министр разбирается, кто и по чьему приказу написал этот документ. Майор, прошу вас задержать мятежника вплоть до высочайшего распоряжения. Маркиз, потрудитесь следовать за мной.
– Постойте, лейтенант, а подписать бумаги?
– А как же, сей момент. Это самое главное.
Я направился к столу, активизируя связь.
– Лис, как там у тебя дела?
– Я бы сказал, прискорбно.
– Что случилось?
– Случилось? И он еще спрашивает?! Я почти рыдаю и, хотя делаю это беззвучно, сердце мое разбито вдребезги, шо та китайская ваза эпохи Мин под каблуками революционных матросов.
– Ты это к чему?
– Я требую, чтобы Институт оплатил мне расходы. Не для того я морочил голову честному гражданину, выдуривая у него золото, чтобы потом оплачивать им гулянку жандармов-кровососов! Кстати, я так и не выдал потерпевшему карту, и это меня, как честного коммерсанта, гнетет со страшной силой.
– Лис, что там происходит, в конце концов?
– Это еще не конец концов, а только начало начал.