Аргоси покосился на Синтию и деликатно кашлянул. Затем обратился к гадалке:
— Не думаю, миссис Эрон, что вы готовы сообщить нам о природе этих удово…
— Утка! — вскрикнула Марта.
Все снова повернулись к ней. Леонора нахмурилась.
— Что-что? — переспросила она.
— Утка… пустая. — Марта была ужасно сконфужена тем, что говорила подобные нелепости.
Последовало длительное молчание.
— Проклятие, — пробормотал наконец Аргоси; он был весьма озадачен словами девушки. — Я так и думал.
— Какого черта, Аргоси?! — спросил Джонатан.
Аргоси покачал головой, потом взглянул на Синтию, явно нервничавшую.
Повернувшись к дочери, Леонора разразилась длинной тирадой на цыганском наречии. Девушка в ответ пожала плечами, сверкнув в полумраке белозубой улыбкой; судя по всему, она наслаждалась всеобщим вниманием. Тем не менее она послушно вернулась к своему занятию. Закончив упаковывать вещи, захлопнула крышку и заперла сундук, громко щелкнув замком.
— Теперь вы, госпожа? — Леонора повернулась к Синтии, поманив ее к себе.
Синтия протянула цыганке руку, и Леонора принялась рассматривать ее ладонь. Изучение ладони Синтии заняло довольно много времени.
Наконец цыганка проговорила:
— Я вижу… — Она помедлила в нерешительности. — Вижу свадьбу. Да, вашу свадьбу, госпожа. — Аргоси беспокойно поерзал, снова коснувшись коленом колена Синтии, на этот раз — более решительно. Его колено было на удивление костлявым, она чувствовала это даже через свои юбки и его брюки. — Правда, я не могу разобрать, блондин ваш жених или брюнет… Но он очень сильный мужчина…
Аргоси приосанился, поглядывая на Синтию.
«Очень сильный». Синтия вспомнила о вполне определенной паре рук. И о вполне определенных плечах. А также о темных глазах за стеклами очков.
Она улыбнулась Аргоси, и тот ответил ей пылким взглядом.
— И еще я вижу…
— Кровь! — вскрикнула Марта.
Все подпрыгнули. Вайолет схватилась за сердце. Синтия выдернула у гадалки свою ладонь, холодную и влажную. Кто-то задел чашку с остывшим чаем, и та опрокинулась.
Леонора поспешила сгладить эту неловкость.
— О, посмотрите! — воскликнула она, повернувшись к Аргоси. — В вашу чашку, господин. Листья образовали форму сердца. — Все уставились на чайные листья, которые прилипли к стенке чашки, образовав фигуру, которую при желании можно было принять за сердце. Но Аргоси повернулся к Марте и устремил на нее вопросительный взгляд. В конце концов, он был аристократом и привык, чтобы ему подчинялись.
Синтия же всерьез обеспокоилась. Девушка определенно обладала каким-то жутковатым даром и представляла собой угрозу. Своими беспричинными воплями она могла погубить ее, Синтии, будущее.