… нелепое имя для человека, который не может бегать…
Тут Синтия вспомнила известного поэта, графа Раудена, писавшего под псевдонимом Вольнодумец, который, вернувшись в войны, начал писать стихи.
В конце концов, она решила ради Гудкайнда и себя самой истолковать все сомнения в его пользу.
— Я заметила, что вы были увлечены чтением, когда мы состязались в стрельбе, мистер Гудкайнд.
— А вы когда-нибудь читаете, мисс Брайтли? — поинтересовался тот снисходительным тоном — словно полагал, что она вообще никогда не держала в руках книгу.
— О, при любой возможности, сэр. — Что отчасти было правдой. Просто веселье последних лет оставляло мало времени для чтения.
Гудкайнд извлек из кармана небольшой томик, похожий на молитвенник, потрепанный от частого употребления. Очевидно, истинная набожность требовала постоянной поддержки.
— Я спросил вас, потому что… Видите ли, я собираюсь опубликовать — за собственный счет, разумеется, книгу заметок о правильном поведении молодых людей и девушек. Я работал над ней около года и теперь все больше убеждаюсь в ее своевременности. Недавно я побывал в лондонском высшем обществе и… Должен сказать, что это — образец безнравственности. Особенно среди молодых людей. Танцы в обнимку, скачки, карты…
Синтия благоразумно молчала, глядя на хохолок волос на его макушке, весело трепетавший на ветру.
У каждого мужчины есть свои достоинства, сказала она себе. Просто нужно их увидеть.
— Возможно, это всего лишь дань молодости, сэр, — осторожно предположила она. — И совет умудренного жизнью человека будет более весомым, если он сам предавался в молодости подобным забавам, а потом раскаялся.
Гудкайнд с восхищением уставился на собеседницу, приятно пораженный, видимо, последним ее словом.
— Вы выдвинули интересную теорию, дорогая. Не могли бы вы развить свою мысль?
У Синтии возникло ощущение, что он не прочь сделать заметки для своей книги.
Она подумала о Майлсе Редмонде и о пауке, восстанавливающем свою порванную паутину, чтобы стала еще прочнее, чем раньше. Это была безупречная аналогия.
— Ну, принято считать… Если срубить ветвь дерева, то оно становится даже в том месте крепче, где была отрубленная ветка, и если вы причинили себе вред из-за… — «Приятного времяпрепровождения», — подумала Синтия. — Из-за чрезмерной фривольности, то разве это не означает, что ваша душа стала сильнее, чем раньше? Разве не требуется больше духовных сил, чтобы преодолеть собственную порочность и превратить ее в добродетель, чем просто поддерживать то, что и так находится в хорошем состоянии?