Он остановился.
Но только для того, чтобы подняться с пола. Выпрямившись одним быстрым движением, он расположился рядом с ней на диване и заключил ее в объятия, как будто пытался прикрыть ее наготу — словно не сам же ее и раздел.
Синтия даже не пыталась сопротивляться; когда же он накрыл ее губы своими, она пылко откликнулась на его поцелуй. Его язык вторгся в ее рот, и она с жадностью приняла его. Это была схватка губ и языков, жаркая и пьянящая, от нее захватывало дух и мутилось сознание. Такие поцелуи были для Синтии в новинку, но она быстро училась, возвращая Майлсу то, что он давал, и требуя большего.
Значит, вот что ей нужно — целовать его и слышать его глухие стоны, отзывающиеся вибрацией во всем ее теле.
И сознавать, что именно она тому причиной.
А его ладони тем временем скользили по ее обнаженной спине, гладя плечи и лопатки, оставляя на её коже обжигающие мурашки. Ей казалось, ее поглощают и боготворят одновременно.
И это было так чудесно, что к глазам Синтии подступили слезы.
Она резко отстранилась, упираясь ладонью в его грудь.
— Нет… — прошептала она прерывисто.
Майлс замер, не выпуская ее из объятий. И его темные глаза мерцали во мраке. Но где же… Куда делись его очки? Она даже не заметила, как он избавился от них.
Интересно, о чем он думает? Что чувствует? Она не смела спросить.
Тут Синтия попыталась вспомнить, что собиралась сказать. И вдруг обнаружила, что обхватила ладонями лицо Майлса и привлекает его к своим губам.
Она боялась самой себя.
Прервав поцелуй, она потянулась к его рубашке, в изумлении уставившись на свои пальцы, словно не могла отвечать за их действия, когда они расстегнули первую пуговицу. Майлс затих, но она даже не взглянула на него — сосредоточилась на пуговицах, пока не расстегнула все четыре. Затем осторожно развела его рубашку в стороны и выгнулась, так что ее обнаженные груди прижались к его обнаженной груди.
Майлс сделал глубокий вдох и шумно выдохнул.
— Вот так, — шепнула Синтия самой себе. Ей казалось, она разрешила какую-то важную для нее загадку.
Но откуда ее тело знает, чего она хочет? И как она могла позволить ему управлять собой?
Скользнув руками под рубашку Майлса, она прижала ладони к его жаркой влажной груди и ощутила гулкое биение его сердца под шелковистой порослью волос, покрывавшей прекрасно развитые мускулы. Да, Майлс Редмонд был мужчиной в полном смысле этого слова.
И словно для того, чтобы подчеркнуть этот факт, он схватил ее запястье и притянул ее руку к своему естеству.
— Вот так, — прохрипел он.
Хриплый голос испугал и в то же время возбудил Синтию, и она, глухо застонав, прикрыла глаза, наслаждаясь чудесными ощущениями. Затем, охваченная любопытством, она крепко сжала пальцы, пытаясь определить размер и контуры возбужденной мужской плоти.