Кэра кивнула, и Бриджит удалилась.
Окончательно проснувшись, девушка стала читать письма, наслаждаясь новыми успехами, которые выпали ей и ее партнеру Клоду. Клод писал для нее песни.
Однажды я тебе признаюсь,
Как сильно я тебя люблю…
Кэра перестала напевать. Ее внимание привлекло письмо из Франции. В следующую секунду она взволнованно потянулась к телефону и едва не опрокинула вазу с чайными розами.
Она набрала номер Клода.
– Ах, Клод! Сейчас же приходи ко мне! – воскликнула она, едва заслышав его голос. – У меня потрясающие новости!
На другом конце провода послышался зевок.
– Ах, дорогая, посмотри на часы! Сейчас такая рань. Что случилось, какие новости? – проворчал Клод. – Что? Нас приглашают во Францию? Какая чепуха!… Ну хорошо, хорошо. Я приеду, и мы обо всем поговорим, хотя мне не кажется, что…
Кэра спрыгнула с кровати. В комнате было очень тепло, хотя за окном белели снега. Она не могла думать ни о чем другом, кроме как о последней новости.
Бобби Хэутон, влиятельный театральный продюсер, подготовил новое шоу под названием «Артисты – союзникам». Сокращенно, «Арт-союз». Следовательно, предполагались выступления в воинских частях с участием популярных звезд английской эстрады. Во время последней встречи Бобби заговорил с ней о своем проекте, и Кэра ответила, что с радостью примет в нем участие. Теперь это стало реальностью. Бобби добился для нее разрешения на участие в гастролях, и уже на следующей неделе она должна была присоединиться к «Арт-союзу».
Когда наконец приехал Клод, Кэра дожидалась его в стильной гостиной. Комната была отделана в золотистых и зеленых тонах. В углу помещался кабинетный рояль «Блютнер», а сверкающий паркетный пол как нельзя подходил для репетиций танцевальных па.
Кэра была в синем трико и голубой тонкой блузке – своем обычном наряде для репетиций. Ее прекрасные волосы были подвязаны разноцветным платком. Она бросилась навстречу Клоду и протянула ему письмо от Бобби.
Молодой человек прочитал письмо, а потом уселся за рояль и пробежал пальцами по клавишам. Кэра нетерпеливо ждала, что он скажет.
– Почему ты молчишь? – не выдержала она. – Что ты об этом думаешь, дорогой?… Разве это не блестящая возможность сделать что-то для своей страны?! – воскликнула она. – У тебя не в порядке легкие, и ты не годен для армии, а из меня вышла бы никудышная медсестра… Зато мы сможем доставить радость нашим ребятам, которые пошли воевать! Я до сумасшествия хочу туда поехать!
Клод перестал играть и повернулся к ней.
– Кэра, любимая, «до сумасшествия» – как раз подходящее слово. Если бы мы решили поехать на фронт, то, значит, точно, тронулись рассудком. Нам там совершенно нечего делать. Я с таким трудом устроил на прошлой неделе наше выступление в «Кафе де Натал», но теперь нам легко удастся получить новые предложения. Если, конечно, мы не отправимся с «Арт-союзом» во Францию, чтобы выступать перед чужой публикой, которая не станет платить за билеты на наши концерты, когда мы вернемся домой. Они вообще не ходят по театрам… Для нас это будет никудышняя реклама. Мы только зря потратим деньги и ни с чем вернемся восвояси.