Ничего не отвечая, негр все так же молча его разглядывал. Угрюмость сменялась умиротворенностью.
Кошачий Отец торопливо продолжал:
– Только ты можешь помочь мне, ибо видишь сны на ходу. В чашке, из которой ты отпил, содержится сильнодействующее снотворное. Ты будешь спать ночь, день, а возможно, и еще одну ночь, и за это время в снах своих обшаришь весь Каир и непременно принесешь мне мою книгу. Ты уже очень хочешь спать.
С этим Хабаш был не совсем согласен, но так или иначе проще и приятнее было не прекословить. Он почувствовал себя уютнее, и веки его смежились.
Отец, видя, что Хабаш помимо своей воли уносится в сон, заговорил еще быстрее:
– Как только увижу, что ты впал в состояние сна, я отворю клетку. Отыскать книгу проще простого. Это вопрос навязывания воли сновидению. Алям аль-Миталь готов исполнить все людские желания. Точно так же, как я навязал свою волю тебе, ты должен навязать свою Алям аль-Миталю. Книгу ты должен принести мне сюда.
Внезапно Хабаш грузно опустился на пол. Он спал. Отец терпеливо ждал. Ожидая, он допил остатки шербета, ибо Хабаша он погрузил в сон с помощью подслащенной воды и внушения. Хабаш вращал глазами. Он начинал видеть сны. Словно поднятый за невидимые нити, он встал с пола клетки. Отец повернул ключ, открыл дверь и осторожно вывел сомнамбулу наружу.
Хабаш поплелся прочь с ярмарочной площади, Отец – за ним. Добравшись до Байн-аль-Касрейн, он пустился бежать, а может, просто принялся изображать бегущего человека, ибо, рассекая воздух кулаками и локтями, высоко подымая колени и учащенно дыша, двигался он крайне медленно. Постоянно одни и те же здания. За бесконечно длившееся время можно было сколько угодно разглядывать эти дома с их шаткими фасадами – временными, но и вычурными, парусообразными дверями и нагромождением крыш, эти узкие проулки и аркады, обманчивые перспективы и зиггуратические лестницы. Луна отмыла стены до устрашающей белизны, сквозь которую чумными пятнами проступали грязь и трещины.
Хабаш оглянулся и блеснул в свете луны улыбкой, ибо знал, что его преследуют, и знал, что в конце концов в преследовании есть нечто ободряющее. Кому-то, где-то он был нужен. Кошачий Отец, бежавший позади, увидел улыбку. Отец хотел было последовать за бегущим в своих снах Хабашем, но тут он вдруг заметил, как жирными, неровными, нервными мазками накладываются на здания свет и тьма, как прогибается и трещит под давлением город, как искривляются и гнутся пространство и дома, обволакивая бегущую фигуру черного человека, и осознал, какую высвободил страшную силу – ту, что неудержимо выплескивается ныне на городские улицы, – а осознав, понял и то, что больше у него не хватит духу преследовать бегущего. Он остановился и вновь направился к Дому Сна.