— Не-а.
— Медвежонку не понравился бы ручей — его мех намок бы.
— Не-а.
— Мы принесем его в следующий раз.
Джонатан помрачнел:
— Его нет.
— Нет в шкафу? А в его берлоге? — Медвежонка укладывали каждую ночь вместе с другими зверюшками в третий ящик слева, но дети верили, что он возвращался в свою берлогу.
— Не-а, я бы принес его.
Действительно. Медвежонка приходилось отнимать у Джонатана, когда другие дети хотели поиграть с ним. В такие моменты «братик медвежонка» — как называл себя Джонатан — уединялся в каком-нибудь углу и не реагировал на остальные игрушки.
— Медвежонок должен быть там, — сказала ему Джина.
— Не-а.
Надо бы поискать медвежонка, но другие дети не оставляли для этого времени. Так что Джонатан сидел, надувшись, пока остальные детишки развлекались до второго завтрака.
На корте Тони тренировался вовсю. Блестящий игрок, он наверняка будет представлять «Бенкрофт».
Тони заметил Джину и, перепрыгнув через сетку, поспешил к ней.
— Ты вовремя, мы как раз проводим предварительную отборку.
— И кто же главный претендент?
— Не будем спорить. Предстоит долгая борьба. А вот и Майлз.
Обернувшись, Джина увидела Барбару и Майлза.
Новый шеф не переоделся в теннисные шорты, а остался в привычных для него серых брюках. Даже не снял свою шелковую рубашку, в отличие от Тони, одетого в майку, открывавшую его мускулистые плечи. Но на нем были кроссовки — единственная уступка с его стороны.
Он пожал руку Тони и, как свойственно рыцарям, поклонился Джине. Покраснев, как рак, она собрала вокруг себя малышей.
С самого начала поединок был неравным. Тони играл лучше. Майлзу не хватало спортивного фанатизма, и он едва сосредоточивал внимание на игре.
Тони выиграл подачу и без труда открыл счет. Майлз же даже своей подачи не мог выиграть. Тони опять набрал очки на своей подаче. И так продолжалось до самого конца сета. Бэб принесла лимонад.
— Мне побольше сахара, — подсказал Майлз. — Хочу отыграться.
— Можно закончить и на этом, — предложил Тони.
— Ни в коем случае. — Майлз взглянул на Джину. — Я предвкушаю победу.
И все повторилось сначала. Майлз проиграл два гейма. Но потом новый шеф устоял перед подачей Тони, и все пошло иначе. Джина даже не поняла, что произошло: самоуверенность ли Тони была тому виной, или почти фанатичное желание Фаерлэнда выиграть.
На каждый свирепый выпад Тони он отвечал аккуратно, хоть и не столь блестяще. Мячи теперь летали быстрее, удары становились резче и короче. Среди зрителей воцарилась мертвая тишина, которую нарушали лишь дыхание игроков и стук мяча.
Тони страшно нервничал — у него никогда еще не было столь упорного соперника. Будучи сильнее, он негодовал на то, как оборачивалась игра, и мазал почем зря, а Майлз, используя каждый его промах, выиграл второй сет.