-- Это новичок, Махбуб?-- лениво спросила Ханифа, даже не потрудившись вынуть мундштук изо рта.-- О Бактану!-- Как большинство подобных ей женщин, она имела обыкновение призывать джиннов.-- О Бактану! На него очень приятно смотреть.
-- Это входит в церемонию продажи коня,-- объяснил Махбуб Киму, и тот рассмеялся.
-- Я слышал эти речи с тех пор, как перешел в шестой класс,-- откликнулся тот, садясь на корточки под лампой.-- Что же будет дальше?
-- Тебе будет оказано покровительство. Сегодня вечером мы изменим цвет твоей кожи. Жизнь под крышей сделала тебя белым как миндаль. Но Ханифа знает тайну прочной краски, это не то, что мазня, которая сходит через день-два. Кроме того, мы укрепим тебя и сделаем способным противостоять случайностям Дороги. Это мой подарок тебе, сын мой. Сними с себя все металлические вещи и положи их сюда. Готовься, Ханифа.
Ким вынул свой компас, топографический ящичек с красками и недавно пополненную аптечку. Все эти вещи были при нем во время его странствований, и он по-мальчишески очень дорожил ими.
Женщина медленно поднялась и двинулась, слегка вытянув руки перед собой. Тогда Ким увидел, что она слепа.
-- Да, да,-- пробормотала она,-- патхан говорит правду... Моя краска не сходит через неделю или месяц, и те, кому я покровительствую, защищены хорошо.
-- Когда ты уходишь далеко в одиночку, нехорошо внезапно покрыться нарывами или заболеть проказой,-- сказал Махбуб.-Когда ты был со мною, я мог присматривать за тобой. Кроме того, у патханов светлая кожа. Теперь разденься до пояса и посмотри, как ты побелел.-- Ханифа ощупью возвращалась из внутренней комнаты.-- Ничего, она не видит.-- Он взял оловянный кубок из ее унизанных кольцами рук.
Краска оказалась синеватой и липкой. Ким попробовал окунуть в нее кусочек ваты и мазнуть себя по руке, но Ханифа по слуху догадалась об этом.
-- Нет, нет,-- вскричала она,-- так не годится, нужны надлежащие обряды. Окраска -- последнее дело. Я дам тебе полную защиту для Дороги.
-- Джаду (колдовство)?--проговорил Ким, поднимаясь. Ему не нравились эти белые, незрячие глаза.
Рука Махбуба, лежащая на его шее, пригнула его к полу, и нос Кима очутился на расстоянии дюйма от досок.
-- Лежи смирно. Никакого вреда тебе не будет, сын мой. Я -- твоя жертва!
Ким не мог видеть, что делала женщина, но долго слышал позвякиванье ее драгоценностей. В темноте вспыхнула зажженная спичка, он услышал хорошо знакомое потрескиванье и шипенье зерен ладана. Потом комната наполнилась дымом -- густым, ароматным и удушливым. Сквозь все сильнее одолевавшую его дремоту он слышал имена дьяволов: Залбазана, сына Иблиса, который обитает на базарах и парао и порождает внезапно вспыхивающий разврат на придорожных стоянках; Далхана, который невидимо присутствует в мечетях, обитает среди туфель верующих и мешает народу молиться; Мазбута, владыки лжи и панического ужаса. Ханифа, то шепча ему что-то на ухо, то говоря словно на огромном расстоянии, трогала его неприятными мягкими пальцами, но Махбуб не отнимал руки от его шеи, пока ослабевший юноша, вздохнув, не лишился чувств.